происходит и с тем, кто рожден духом».
Никодим достаточно долго хранил молчание, пока я размышлял над этими словами. Небо Иудеи было покрыто звездами, а до нас долетал сильный запах сырой глины и тепло от печи для обжига. То, что я только что услышал, странным образом затронуло меня до самой глубины души, хотя я прекрасно знал, что это выходит за рамки моего понимания!
– Это все, что тебе известно о его царстве? – наконец поинтересовался я.
Никодим на минуту задумался.
– От его учеников мне известно, что, до того как начать свои проповеди, он уединился в пустыне, – продолжил он. – Там он провел в посте и бдении сорок дней и подвергся видениям и явлениям, которые используют силы земли, для того чтобы ввести в искушение постящегося. Однажды дьявол вознес его на самую высокую гору, откуда были видны земные царства во всем их великолепии, и пообещал ему обладание всем этим, если он падет к его ногам и станет поклоняться ему, отказавшись от того, ради чего он сюда пришел. Однако Иисус устоял перед этим искушением, и тогда приблизились ангелы и стали служить ему. Затем он вернулся в мир людей: читал проповеди, совершал чудеса и, наконец, набрал себе учеников. Вот все, что мне известно о его царстве; он не принадлежит к миру людей, и поэтому было преступлением приговорить его к смерти.
Упоминание об ангелах и видениях несколько смутило меня, ведь после продолжительного голодания и бдения любой человек, хоть немного способный к чувственному восприятию, может иметь различные видения, которые, впрочем, исчезают сразу же после того, как он начинает принимать пищу, питье и возвращается к нормальной жизни.
– А в чем заключается его царство? – неожиданно спросил я Никодима.
Воздав руки к небу, он в отчаянии воскликнул:
– Откуда это знать мне, человеку, слышавшему лишь шепот ветра? Увидев его, я уверовал в его царствие на земле. Он рассказал, что Бог послал его на землю вовсе не для того, чтобы вершить суд над миром, а для того, чтобы мир был спасен через него. Однако этого не случилось! Его распяли на кресте, и он умер постыдной смертью. А без него нет царствия.
Несмотря на то что сердце нашептывало мне совершенно иные слова, разум заставил меня произнести ироничным тоном:
– Немногое же ты слышал, израильский раввин! Лишь шепот ветра. И при этом даже не веришь до конца в то, что он воскрес.
– Нет, никакой я не израильский раввин! – униженно пробормотал он – Я – самый ничтожный из сынов Израиля, а моя душа исполнена боли. Но кое-что я могу тебе дать. После того как сеятель бросил в почву зерно, он больше не заботится о нем: зерно прорастает, а ветер и дожди помогают выбиться из земли нежному побегу, который продолжает тянуться вверх даже тогда, когда сеятель отдыхает, ожидая периода жатвы. То же случится со мной и с тобой, если ты этого действительно желаешь. Возможно, в меня было посеяно такое зерно, и оно начинает давать свои всходы. Возможно, такое же зерно находится и в тебе, в назначенный час оно начнет давать свои плоды. Мне остается лишь ждать, признав, что понял я очень немногое и что вера моя хрупка.
– Но я не собираюсь ждать, – лихорадочно возразил я, – Разве тебе не ясно, что полученное сегодня впечатление еще не стерлось из нашей памяти, а каждый прошедший день уносит его частицу? Помоги мне встретиться с учениками Иисуса! Думаю, им он поведал тайну своего царствия. Душа моя горит, и я готов поверить во все, лишь бы мне доказали истинность произошедшего!
Старик глубоко вздохнул:
– Страх, смущение и разочарование переполняют души одиннадцати его учеников. Это простые люди; они молоды и лишены жизненного опыта. Когда он был еще жив, то обсуждая между собой его учение, они распределяли посты в будущем царстве, не переставая «пророчествовать» на этот счет и не обращая никакого внимания на то, что говорил их Учитель; до самой последней минуты они надеялись на земное царствование! Так было и в последнюю ночь перед тем, как его схватили. Тогда он разделил с ними пасхального ягненка по обычаю тех, кто дожидается этого праздника в пустыне, и принес клятву, что не станет пить от плодов виноградника до тех пор, пока они вновь не встретятся вместе в его царстве. Думаю, именно поэтому он отказался от опьяняющего вина, которое перед распятием предложили ему иерусалимские женщины. Однако это обещание вселило в наиболее наивных из его товарищей уверенность в том, что он призовет на помощь целый легион ангелов, которые станут сражаться за него, и заложит царство, в котором каждый из них будет править одним из израильских племен, Теперь ты понимаешь, что они все еще не постигли его учение. Эти бедные необразованные люди не знают, как применить его, несмотря на то что находились рядом с Учителем и были свидетелями всех его деяний. Они опасаются за собственную жизнь и не показываются на людях. Если ты повстречаешься с ними, тебя удивят их рассказы и ты смутишься еще больше, чем они сами.
Мне никак не удавалось этого понять.
– Почему он выбрал своими единственными спутниками и учениками простолюдинов? – раздраженно спросил я. – Если он мог совершать такие чудеса, о которых мне приходилось слышать, то почему же не пригласил более образованных людей?
– Сейчас ты затронул самый больной для меня вопрос, – признался Никодим – Он не призывал к себе ни мудрецов, ни эрудитов, а лишь бедняков, униженных и угнетенных. Мне сказали, что однажды, обращаясь к толпе, он заявил, что нищие духом – блаженны, поскольку именно им принадлежит его царство. А перед мудрыми и богатыми он воздвигал дополнительные препятствия. Я мог бы стать одним из его сподвижников, но для этого мне требовалось покинуть семью, продать имущество, а деньги раздать нищим! Он выдвигал такие жесткие условия, что никто из нас не смог пойти за ним. И все же у него было несколько богатых и влиятельных друзей, тайно помогавших ему, а также немало знакомых, о которых не знали даже самые близкие ему люди, если он не считал нужным сам известить их об этом.
– Я хотел бы познакомиться с одним из них, – не унимался я. Однако раввин столь же настойчиво воспротивился моему желанию.
– Я полностью уверен в том, что ты не лазутчик, подосланный римлянами, но пойми, они пребывают в страхе и не смогут доверять тебе. С другой стороны, ты и сам не поверишь им, когда увидишь столь униженное их состояние. Если бы они тебе рассказали, что увидели в наглухо закрытой комнате воскресшего Сына Божьего, ты подумал бы, что в приступе отчаяния они выдумали эту сказку, чтобы спасти собственное лицо!
Он с горечью усмехнулся и добавил:
– Они сами не верили женщинам, которые, побывав у гробницы, рассказывали, что та пуста. Один из них, который совершенно случайно не был в их прибежище в последний вечер, не верит рассказу своих сотоварищей. Как же сможешь поверить им ты?
Я использовал все свое красноречие, чтобы заполучить адрес этого прибежища учеников Иисуса или хотя бы совет, как вступить с ними в контакт. Но совершенно очевидно, он не доверял мне и ответил категоричным отказом, после чего я почувствовал, что он раскаивается в том, что принял меня.
– Посоветуй хотя бы, как мне быть! – упрашивал я. – Нельзя же безвольно ждать чего-то, что должно произойти!
– Сеятель бросил свое зерно, – тихо ответил он – Если оно досталось тебе, самое разумное – смиренно ждать. Однако ты можешь отправиться в Галилею, откуда он пришел, разыскать там кротких сердцем и расспросить их о том, чему он учил в своих проповедях. Ты еще можешь поговорить с больными, которых он исцелил и убедиться, что один лишь Божий Сын способен на подобные чудеса.
Такое предложение мне ничуть не улыбалось.
– Но как мне отыскать кротких сердцем? Галилея далеко, а я – чужестранец! – воскликнул я.
После некоторого колебания он наконец решился поведать мне заветные слова.
– Все время путешествия спрашивай дорогу, и если кто-то, кивнув, скажет: «На свете много путей, и все ведут в никуда», ты должен ответить: «Существует лишь один путь. Укажи мне его, поскольку моя душа полна кротости и смирения». Так они признают в тебе своего и начнут доверять. В любом случае ты ничем не сможешь им навредить, даже если донесешь на них, потому что они подчиняются законам, платят налоги и никого не трогают.
– Благодарю тебя за совет, которым я обязательно воспользуюсь, – ответил я – А в Иерусалиме он не
