— У Маркуса появились новые, старшие приятели, в комнате стали появляться флаги, брошюры, старые медали, ножи, как у военных.
— Ножи?
— С такими вот крестами.
— Свастиками?
— Да. И музыка. Сутки напролет
Маргит откинулась на спинку дивана и поднесла руки к щекам.
— А отец Маркуса? — спросил Форс.
— Они никогда не встречались.
— Почему?
— Это долгая история. О чем только не передумаешь долгими ночами. Все размышляешь о сделанных ошибках, о том, как все было бы по-другому, если бы можно было начать жизнь заново.
Она медленно покачала головой.
— Как его зовут?
— Отца Маркуса? Ханс.
— Он живет не здесь?
— Он живет в Стокгольме.
— И Маркус никогда не встречается с отцом?
— Мы развелись, когда сыну было полгода. Я вернулась домой. Мы не общаемся уже двадцать лет.
— А он как-нибудь проявлялся?
— Когда Маркусу исполнилось три года, отец прислал ему книжку-картинку и все.
— Они никогда не встречались?
Маргит медленно покачала головой, как будто она не хотела говорить четкое «нет».
Форс записал. На улице канат стучал о флагшток.
— Я укреплю канат получше, — сказал Форс, не глядя на Маргит, — когда буду уходить.
— Что?
— Флаг. Я привяжу его покрепче, тогда канат не будет стучать.
— Спасибо. Я и не думала, что это может мешать.
Форс посмотрел на свои ноги. Придя к Эриксонам, он снял ботинки, а сейчас забыл это сделать. В доме жертвы он снимал обувь, у матери предполагаемого преступника забыл. Но кто знает, кому из этих двух женщин досталось больше?
— Простите? — сказала Маргит Лундквист, заметив его задумчивый взгляд.
— Нет, ничего. Как долго встречаются Маркус и Аннели?
— С осени.
— Вы знаете Аннели?
— Я видела ее.
— Но вы знакомы?
— О ней много говорят. В школе есть учителя, которые угрожают взять больничный, если она придет в школу.
— С ней так трудно?
— Многие считают. что она просто невыносима.
— Где она живет?
Маргит махнула рукой.
— На следующей улице. Кирпичный дом. У ее матери, Берит, киоск на автобусной станции Отчим водитель.
— Вы их знаете?
— Я иногда делаю покупки в этом ларьке. Ну и иногда слышу разные рассказы про их семью.
— Какие именно?
— Пару лет назад ларек Берит взламывали несколько раз подряд. Кажется, четыре раза. Ее муж, Лудде, спрятался субботней ночью в киоске и дождался грабителей. Они были из Соллана. Лудде ударил одного железной трубой по плечу и сломал ему ключицу. Было следствие. Лудде получил шесть месяцев тюрьмы. Взломщиков приговорили к штрафу. Я думаю, поведение Аннели зависит от ситуации дома.
— Когда это случилось?
— Кажется, четыре года назад.
— А какой была Аннели до этой истории?
— Она всегда была сложным ребенком. Но после этой истории со взломами она совсем сорвалась с катушек. Вся ее ненависть обратилась на иммигрантов.
— Так Аннели — ярая ненавистница иммигрантов?
— Да. А сейчас Аннели встречается с Маркусом. Ненависть к иммигрантам — вот что их объединяет
— Маркус говорил что-нибудь про Хильмера?
— Никогда.
— Вы уверены?
— Ни единого слова. Хильмер ведь был намного младше, они не общались. Хотя последнее время Маркус не часто со мной разговаривает. — Маргит показала на салфеточку на телевизоре. — Раньше там стояла фотография. Недавно я убрала ее. Больше не могу, слишком долго я терпела.
— Можно посмотреть фотографию?
Маргит подошла к столику, выдвинула ящик и достала большую цветную фотографию в серой рамке. На ней был изображен загорелый улыбающийся мальчик лет двенадцати с удочкой в руках. Он смотрел прямо в камеру. Позади него был виден морской горизонт
Форс смотрел некоторое время на фотографию, затем протянул ее обратно. Маргит убрала снимок в ящик и отвернулась к окну.
— Боюсь, как бы ветер не уронил сосну. Чего доброго, упадет прямо на крышу. — Маргит помолчала некоторое время, потом произнесла: — Многие говорят, что во всем виноваты одинокие матери. Вот если бы они не развелись в свое время с мужьями, то все было бы по-другому. Если есть настоящий отец, то мальчик не может вырасти таким странным. Но ведь многие мальчики растут без отцов, и только некоторые из них вырастают проблемными. Разве все зависит от отца, как вы думаете?
Она посмотрела на Форса.
— Я не знаю, — ответил он.
— Но как вы думаете?
Она так хотела освободиться от чувства вины.
— Я действительно не знаю, — сказал Форс. — Мое дело расследовать, а не отпускать грехи.
Пока они разговаривали. Хильмер беззвучно ходил по комнате.
Тот самый исчезнувший Хильмер.
Он искал.
Он шептал ее имя.
Он проплакивал ее имя.
Эллен.
Форс спрятал блокнот в портфель.
— Спасибо за помощь, — сказал он.
— В чем же тут помощь?
— Я пытаюсь понять, где нам следует искать. Вы помогли мне. спасибо.
Маргит Лундквист потрогала пальцем землю в цветочном горшке.
— Хуже всего по ночам. Ведь и со Свеном мы расстались тоже из-за Маркуса. Свен очень переживал оттого, что его приемный сын стал нацистом. Да и со мной было трудно: вечное беспокойство, слезы и бессонница. Я надеюсь, вы найдете мальчика.
