— Люблю, конечно…
— Так в чем же дело, дьявол вас раздери?!
— Ниал, ей будет тридцать восемь этой зимой, — чуть слышно пробормотал Джевидж. — Она не разродится.
Прошлой весной у парня из его канцелярии при родах умерла жена — молоденькая хорошенькая женщина, крепкая, что называется, кровь с молоком. Скандила вовремя достали из петли, к зиме он научился заново жить, но каждый раз, натыкаясь на него взглядом, лорд канцлер содрогался от мучительного чувства скорой беды.
— Типун вам на язык, Росс! — рявкнул мэтр. — С чего вы взяли? Фэймрил в прекрасной форме, здорова и для деторождения сложена идеально — широка в бедрах, узка в талии, пышногруда. Женись вы на ней семнадцать лет назад, у вас бы уже было семеро, а то и восьмеро детишек. Такие, как она, рожают по ребенку через каждые два года. Попомните мои слова, все будет хорошо! И родит, и выкормит.
Но многомудрый профессор ничуть не убедил растревоженного и, скажем прямо, до смерти перепуганного лорда канцлера. В голову Россу постоянно лезли всякие нехорошие мысли, сами собой складывались жуткие перспективы, и чем выше рос живот Фэйм, тем сильнее крепла его тревога. Под этим предлогом Джевидж зазвал мэтра Коринея и Кайра Финскотта жить к себе в особняк. Он готов был терпеть обжорство и словесную несдержанность профессора, лишь бы миледи все время оставалась под присмотром самых квалифицированных акушеров в империи. Кайр не стал упираться — карьера личного врача леди Джевидж, начатая за пару лет до окончания университета, дорогого стоила. Ниал же и не собирался покидать пост персонального лекаря его высокопревосходительства, но для порядка покочевряжился, покрутил своим орлиным носом, чтобы в конце концов согласиться на переезд. Тем паче милорд выделил ему двуколку и позволил обустроить в саду оранжерею и аптекарский огород.
И пока Росс изводил себя ужасными предчувствиями, Фэймрил просто ждала своего ребенка, погрузившись с головой в удивительное состояние терпеливого блаженства, замкнутая на себе, на новых ощущениях, на безмолвном единении с младенцем в своем чреве. Не терзали ее сомнения, не мучили пророческие сны. Дни Фэймрил Бран Джевидж застыли в медовой сладости предвкушения счастья, и она плыла, окутанная невидимым золотым сиянием, точно полная луна над зеркально-спокойным морем — сама себе божество, чудо и благодать.
— Не спугните ее, не потревожьте сей дивный сон наяву, — строго предупредил Ниал Кориней. — Пусть насладится каждым мгновением. Это лучшее, что вы можете сделать для любимой женщины, Росс. И держите свои страхи при себе, проклятый параноик.
— А можно было обойтись без фокусов? — поинтересовалась мис Махавир, не скрывая сарказма, пронаблюдав за эффектным возжиганием огня в камине, проделанным на ее глазах новоиспеченным деканом Хокварской магической академии. Ой-ой-ой! Надо же как феерично! Щелчком пальцев, носа не поморщив, со скучающим видом сотворить из собственной Силы лепесток пламени. Бродячие факиры на базарах Имшара обзавидуются и сгрызут локти до костей.
— Кресло мэтра Эарлотта припекло тебе ягодицы, Фергус, раз ты теперь плюешься огнем? Или ты хочешь лишний раз продемонстрировать свой горячий темперамент?
Шелковистые интонации в голосе Даетжины Махавир скрывали отравленную сталь недовольства, как плащ наемного убийцы в старые добрые времена. Самая могущественная эльлорская волшебница изволила гневаться на своего же протеже. И даже более того — мэтресса пребывала в ярости, не поленившись лично приехать в Хоквар. И то, что они сидела в кресле, а не нависала над трепещущим деканом, еще ничего не означало. Сплетенные в замок цепкие пальчики с идеальным маникюром, округлый подбородок, возложенный на них, и морозно-прозрачный от плохо скрываемого бешенства взгляд из-под тонких бровей — от подобного сочетания угрожающих факторов у всего Ковена кишки скручивало узлом. Марту Фергусу было от чего бледнеть и потеть.
— Фергус, я приказала замять дело Бириды. Любыми методами и средствами, — прошипела Даетжина.
— Но… — попытался было возразить он, но был безжалостно оборван на вздохе.
— Нам нельзя сейчас трогать Джевиджа, это не просто опасно, это смертельно опасно для всех.
— Но, мэтресса, я же не могу посадить мистрила Бириду под замок, — взмолился волшебник. — Он одержим местью. Его сына собственноручно застрелила леди Джевидж.
— Сопляку надо было держать свое хозяйство в штанах, — огрызнулась мэтресса. — А деканату следить за дисциплиной учеников. Не умеете спрятать концы в воду? Научить?
Мис Махавир могла. И научить, и показать.
— Еще раз тебя прошу по-хорошему — приструни Бириду. В следующий раз мой… человек может не успеть перехватить наемника.
— Как?!
Даетжина резко подалась вперед, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, точно кречет в кроличью спинку. Ее фарфоровое, нежно очерченное личико по цвету сравнялось с бледно-лилово-серыми кружевами высокого воротника.
— Уговори его, убеди, убей, закопай живьем, испепели, отрави. Сделай хоть что-нибудь, пока этот старый идиот не уволок нас за собой в могилу, — свистящим шепотом молвила магичка, не сводя ледяных глаз с собеседника. — Фергус, ты хоть понимаешь, чем мы рискуем? Ты, только что севший в еще теплое кресло Эарлотта, понимаешь, что, осуществи наемник Бириды задуманное, Джевидж вернул бы вспять времена Ведьмобоя? И не успокоился бы до тех пор, пока в Эльлоре не осталось ни единого свободного мага. Или ты наивно полагаешь, что он бы сразу в петлю полез? Да? Ты так уверен?
— Говорят, Джевидж помешан на этой бабе, — пожал плечами Март.
— Не исключено, но можешь поверить моему личному опыту, старый сучий сын сунул бы себе в рот ствол дробовика не раньше, чем через сорок восемь часов после казни последнего волшебника. О чем я вообще говорю?! Ему даже делать бы ничего не пришлось самому. Когда бы стало известно, что беременную женщину зверски зарезали маги, то пощады от черни ждать не пришлось. Ближе к вечеру следующего после убийства дня Хоквар горел бы, подожженный со всех четырех сторон. А ты, мой умный друг, висел бы на воротах с выпущенными кишками и отрезанными яй… гениталиями. Эльлорцы практически не изменились за последние двести лет.
— Ты преувеличиваешь…
— Я? Преувеличиваю? — зло ухмыльнулась колдунья. — Ты плохо учил историю, друг мой. Хочешь, я тебе расскажу про Ночь Костров? Я хоть и маленькая была, но прекрасно все помню.
Под полуприкрытыми веками Даетжины Махавир до сих пор полыхали отсветы гигантского костра на дне шестиметровой ямы, в которую живьем кидали без разбора пола и возраста всех, в ком жив был волшебный дар. Их обгорелые останки смешивались с пеплом предыдущих жертв — простых эльлорцев — мужчин, женщин и детей, которых всего декаду назад беспощадно убивали захватчики-дамодарцы. Кто ж знал, что войско императора Эктеллила Илдисинга так быстро вышвырнет их из долины Лоррна. Кто знал, что расчет на силу извечного врага Эльлора себя не оправдает? Голова лоррнского Ковена так точно не знал, когда решил ударить в спину своим соотечественникам, в надежде на поддержку Дамодара. Слишком сильно ему хотелось стать наместником новой дамодарской провинции…
— Хм… словом, денечки были горячие, — по-волчьи блеснув зубами, ухмыльнулась Даетжина. — И я не хочу, чтобы они повторились. Поэтому Бирида должен умерить пыл.
Декана Фергуса разбирало любопытство:
— У тебя есть свои планы на Джевиджа?
«Хорошо сказано! — подумала она. — А еще у меня есть планы на ветер, солнце и море. Хотя… даже самую непокорную стихию можно заставить служить своим интересам. Главное, знать, куда следует приложить силу».
Всему свое время, всему свой час и срок. К чему торопиться? Семечко посажено, всходы не заставили себя ждать, цветочки получились прекрасные, осталось дождаться плодов. Будем же терпеливы, господа чародеи, будем терпеливы. Есть вещи и пострашнее вспоротого живота.
— Не твоего ума дело, Фергус. Но с головы Фэйм Джевидж не должно упасть даже волоса. По крайней мере, до тех пор, пока она не родит.
