агент МОССАД?
— Признаюсь, — обреченно вздохнул Сосо. — А вы кто, товарищ?
— А я из ФСБ.
— ФСБ — это хорошая контора.
— И МОССАД — контора хорошая.
Конечно же, мы не могли и подумать, что этот наша безобидная и глупая трепотня вызовет титанические подвижки в мире, как бы выразилась газета «Правда», капитала. Более того — Театр военных действий откроет свой сезон. Феерическим спектаклем под названием: «Олимпийская кровавая сеча». Замысел группы режиссеров, мизансцены, актерская игра, шепоток суфлеров, шорох занавеса, свет софитов, интерес публики и проч. — обо всем этом мы узнаем в дальнейшем. А пока лежали на неудобных скамейках и медленно уходили в дремотную топь. Я попытался было понять логику развития событий, но устал. Перед моим мысленным взором представала лишь абстракционистская картина. Овощной салат из хаоса наших действий, недальновидных поступков, нелепых желаний и так далее. Единственно, что понятно: актеры сбились на освещенных подмостках и каждый, мало того, что изъясняется на своей тарабарщине, но и придерживается своей, отличной от других, мельпоменовской концепции. Отсюда и недоумение зрителя. Это я про себя.
Если создавшуюся ситуацию огрубить до примитивной схемы, то между двумя группами банковского шоу-бизнеса возникли противоречия. И черт с ними со всеми — дело привычное кровушку друг другу пускать. Да есть секретка, имя которой программа «S». Чувствую, мертвая петля затягивается именно этим удушливым знаком — S. Прежде чем уйти в мир иной, хотелось бы узнать о ней более подробно. Зачем? Быть участником интригующего спектакля и не знать его финала? С последующим выходом к восторженному зрителю, неистовые аплодисменты которого так похожи на выстрелы…
Выстрелы! Я вздернул голову — сверху доносилась приглушенная и беспорядочная пальба. Что за черт! Не сон ли это? Нет, Сосо встрепенулся и легким шагом — к двери. Один сон на двоих?
Я последовал за товарищем — нужно быть готовым к самому худшему варианту. Не хочется быть пристреленным, как собака на пустыре. Пасть без славы и боя. А звуки маловразумительного боевого побоища то приближались, то удалялись. Создавалось впечатление, что группа спортсменов таскается по спортивным помещениям и лупит в кастрюли. Что за дьявольщина? Неужели изобрели новый вид спорта, позабыв известить об этом общественность? В том числе и нас.
… Я и Сосо переглядываемся — за дверью загнанное дыхание… хруст ключа в замке… Делаю знак товарищу — внимание, работаю я!.. И когда в щель двери тискается рука, зажимающая «беретту», я резким движением рву за дуло автоматическое оружие производства солнечной Италии. А после подсечка. Огромный боец-«боинг» рушится на пол. Профилактический удар ногой Сосо заставляет врага забыть на время о своих мелких проблемах. А проблема, думаю, была одна. Не трудно догадаться какая.
Свобода встречает нас у входа, и мы вместе с ней, воздушной, как наше дыхание, мчимся по катакомбам спортивного сооружения. В стороне продолжается бой? Не в самом ли бассейне? Кто пошел на штурм? Не «банковские» ли? Странно? Картинка не складывается. Их время ещё не пришло. Кто же это решился потревожить тишину стадиона? Поднять руку на всесильного и могущественного господина Лиськина? Если вмешалось государство со своими карательными, простите, органами, то лучше удалиться с поля боя. Нам. С государством играть в азартные игры, все равно что ладить пипи против ветра. Простите- простите…
Как говорится, кончается шампанское, игривое вино; старинное, дворянское, волнует кровь оно…
Лучше быть живым, чем мертвым, повторю, и кровь иметь кипящую в полезном организме, чем бездыханно валяться на бетонных ступеньках с размозженными мозгами и рванными ранами, из которых сочилась темная кровь с мерцающими рубиновыми звездами. Нет, это были не звезды, а гильзы — это понял, когда перепрыгивал через навечно стухнувшихся. Им не повезло, были доверчивы, как дети, и своими тренированными телами прикрыли жизнь хозяина. Зачем? Гибнуть во цвете лет, защищая гнойную плоть высокопоставленного недоноска или зажиточного лавочника? Понимаю, вопросы риторические — у каждого свои проблемы. Кто-то ловит телами пули, кто-то открывает счета в банках Женевы и Цюриха, кто-то ковыряется в пищевых баках, а кто-то улепетывает от костлявой старухи с остроганной косой наперевес. Последнее это про нас. Сельхозинвентарь так и цвиркал над нашими бедовыми макушками. А вот кому принадлежали тени, мелькающие в бетонных и плохо освещенных глубинах, понять было невозможно. Однако то, что они были агрессивными…
Импульсивная «беретта» работала в моих руках с удовольствием, как молоденькая шлюшка под богатеньким клиентом, пообещавшей ей свадебное путешествие в Гималаи. Давненько не брал в руки серьезное оружие (если не считать праздничную пальбу из «Стечкина» в чащобе), и поэтому испытывал знакомые приятные чувства: уверенность, силу и кураж. Работал экономно короткими очередями. Князь завидовал мне и матерился в голос на то, что доверился на обходительное приглашение и оставил АКМ. Я успокаивал друга добрым словом, мол, ещё не вечер.
И действительно, выбившись с матом и без потерь на уличный простор, обнаружили, что там вовсю блудит новое, венчальное утро. Нам, грешникам, чудом удалось вырваться из преисподней в призрачный и прекрасный парадиз, где воздух вкусен, как игривое вино. Эх-ма! Теперь бы преодолеть с песней о Москве асфальтированную пустошь, где на краю находилось наше любимое авто. Если оно вывезет нас из западни, отремонтирую и покрашу в цвет дикой орхидеи, ей-ей.
Со стороны наш бег по утренней росе (про «росу» — это я для красного словца) напоминал петляющий ход клиентов столичного паба «Утопия», ужравшихся до поросячьего визга. Мог ли я подумать, что опыт ближнего боя, приобретенный когда-то давно в учениях «Щит», пригодится мне.
Шаг влево — шаг вправо, ай-да, жизнь, господа, шаг влево, хотели как лучше, ещё раз влево, а получилось как всегда, шаг вправо, интересно, влево, почему, вправо, ещё вправо, слова «демократ» и «дерьмо», шаг влево, имеют практически одно и то же звучание, шаг влево — шаг вправо, вправо-влево, влево-вправо, то есть аллитерацию, понимаешь, мать её так!
Возникает стойкое впечатление, что все мы дружно обдристались поносными кровавыми экскрементами, то бишь экспериментами. И теперь стоим в собственной же ароматной жиже по горло, делая вид, что это и есть наш самостоятельный и трудный путь в прекрасное и радужное грядущее.
На этом наш олимпийский забег закончился — я плюхнулся за рулевое колесо, а Сосо на заднее сидение. К своему лучшему другу АКМ. Что было кстати. Потому, что начинались автомобильные гонки на выживание.
— Эй, Вано, это за нами! — орал князь, когда «Вольво», стеная ржавыми суставами, стартовала в утреннюю зыбь. — Кто?!.
Я ответил, упомянув кое-что, известно что в пальто. В зеркальце заднего обзора плясала неотчетливая, как мои мысли, «БМВ». Что такое? На мой взгляд, это уже хамство. Ревом мощного мотора пугать редких граждан, торопящихся на трудовую вахту. Где совесть, господа хорошие? За такое поведение можно и получить свинцовый утренний привет, похожий на приторный вечерний минет.
Город же дремал в туманном мареве, и его транспортные артерии были ещё свободны. Приятно с ветерком мчаться в каменных, как утверждают патриоты-градостроители, джунглях, не боясь передавить пешехода. Наслаждаться полетом мешал лишь болид «БМВ», болтающийся сзади. Его присутствие начинало раздражать. Меня и наше старенькое авто, уступающее нахрапистому преследователю.
— Эй, они чего-то хочат?! — завопил Сосо. — Рукой отмашивают, блядь!
— Учи русский язык, князь, — рявкнул я. — Великий и могучий, мать нашу так!
Не знаю, что услышал мой товарищ, но не успел я и глазом моргнуть, как он, выглянувши в окошко, с помощью АКМ выпустил свинцовых птах. Пули клюнули авто, и оно заюзило по мокрому асфальту, чтобы после капотом вклиниться в торговую палатку.
— Ты чего, Сосо? — удивился я, когда понял, что мы остались без почетного сопровождения. — Зачем долбил?
— Вах, ты же сам сказал: бей гадов! Научи их уму-разуму!
— Я это говорил?!
Вот такая неприятность: болтаем одно, слышим другое, а делаем третье. Хотя, быть может, в азарте погони я и позволил себе вольность. Черт-те что! Да не возвращаться же, чтобы принести извинения за свое столь энергичное поведение. Наши враги (или незнакомые друзья?) сами виноваты — ищите более
