партизанским отрядом, а с подразделением специального назначения. Однако такие ретивые служаки не любят терпеть поражения и нужно быть готовым к любым сюрпризам от банковского дома «Дельта». Хотя, на мой взгляд, перед нами стоит более ответственная задача: разгадать ребус «S». Как это сделать, не имея под рукой никаких вводных данных, кроме одной — программа имеет место быть. Взять за потную мошонку господина Лиськина и его подельников? Подозреваю, это нам не по силам, да и толка практически никакого: кастраты часто обижаются и ведут себя истерично, когда из их организма начинаешь выжимать лишнюю кровянистую водицу.
— Нужно работать, — сказал я друзьям, — конечно, проще всего плюнуть и забыть все, но в память наших…
— Вот только не надо красивых слов, — справедливо возмутился Сосо Мамиашвили; его поддержал господин Могилевский, мол, на мне тоже лица нет и не пора ли объявить антракт.
Антракт в Театре военных действий? Я согласился и, тяпнув стакан теплой родной, гаркнул в открытое окно, где плескался неотчетливым парусником ветреный вечер:
— Антракт!
Меня не поняли — друзья решили, что я хочу махнуть вниз головой, чтобы сделать больно сидящим внизу на лавочке доверчивым, как дети, бабулькам. Я попытался объясниться, мол, о санитарном часе по сбору трупов должны знать все наши враги, да мне заявили, что пора Ванюхе баиньки.
— Где?
— Что где?
— Где баиньки?
— Где-где? На тахте.
— Не, там я не буду, — вредничал, — там олимпийца зарезали, как куру из СэШэАа.
— А жизнь продолжается, — верно заметили товарищи, оброняя мое притомленное тело на ржавые пружины.
Хорошо, что Александра удалилась в свою светелку часом раньше и не видела наших пьяных пререканий. А то образ героя поблек бы в её глазах. А герой ли ты, Ванька Лопухин? И с этим трудным вопросом, как с котомкой, я отправился в царствие Морфея. И бродил там в потемках долго, пока не забрезжил рассвет, и я увидел в клочьях сновидения призрак бабки Ефросиньи.
— Опять что-то не так? — занервничал. — Был я в Лопушкином Овраге, был.
— Ох, Ванёк, глуповой ты, однако, — захихикала бабка. — Пенек, одно слово.
— Это почему? — обиделся.
— Шла барышня по дорожке, на ней новые полсапожки, да запнулась за кочку, уронила сумочку, подняла юбочку, упала на дорожку, поломала ножку, частила.
— Стоп! — завопил не своим голосом. — Что это все значит, ба?!. Что за присказки такие?!
— А сказка, красный молодец, впереди, — погрозила как бы костлявым пальчиком, прихватывая со стола «Nikon». — Ладна игруха, да в ней, Ванюха, твоя поруха…
— Хватит загадками говорить, — притомился я. — Что за манеры, черт дери?!.
— А лукавый-то рядохом, милок, — призрак исчезал в открытом окне. Оборотися-ка…
— Бабуля, ты своими аллегориями достала, — признался. — Нельзя ли быть простой, как газета?..
— Глянь-поглянь, внучок…
Я послушался доброго совета и открыл глаза. Лучше бы этого не делал: звериный оскал нависал надо мной. Боже мой, ахнул, кто это — не иначе этот самый лукавый пожаловал в гости? Свят-свят, спаси и сохрани. И почувствовал на своей щеке… щетку, мокрую и шершавую. Потом понял, это язык. Не мой. А Ванечки, который пес. Он требовал к себя внимания и пыхтел, как альпинист на альпинистке на пике Коммунизма.
— Ну чего тебе, блядь такая пятнистая, надо? — поднимался, ощущая себя любителем высоты, передавленным камнепадом.
Ученая мне досталась собачка, ученая сука, как выпускница холенного Гарварда: потрусила к двери, мол, пора хозяин мой на прогулку, сам понимаешь, ежели обделаюсь, то в этом коллективном месте проживания вместе с моей жидкой кучей экскрементов народится революционный, как булыжник пролетариата, эксперимент.
— Об этом и не подумал, — вздохнул над своим будущим. — Это что, тебя, сукин сын, теперь каждое утро. Каждое утро? — Взялся за голову. — Ёхан ты Палыч после этого… — И поплелся к двери. — Лучше бы ты был маленьким и морской свинкой.
Мои стенания остались без внимания — физиология, блядь, от неё никуда. Можно города брать и бюджет секвестировать, а когда вдруг захочется под пыльный кустик крапивы или на фаянсовый лепесточек, тут уж не до многообразных великих подвигов.
Когда мы, два Ванька, выбрались на улицу, то открыли для себя новый и незнакомый мир. О его существовании я, конечно, знал, и «собачники» всегда вызывали у меня удивление. Не понимал, какая такая колдовская сила заставляет их бродить в утреннюю стынь, вечернюю слякоть, при дневных землетрясениях и проч. Теперь понимаю: переполненный мочевой пузырь четвероногих любимцев. Мало того, каждый хозяин, защищая своего породистого цац-шнауцера, сам готов вцепиться в горло противной стороне. Такая угроза возникла, когда мое пятнистое «теля» принялось метить территорию. На каждом углу. Гармоничный утренний мир «собачников» был нарушен. Шавки и прочие морские свинки захрюкали, цыцы поболее сделали вид, что изучают флору родного края, а люди сжали челюсти от ненависти. От такого хамского отношения у меня самого появилось желание оросить чьи-нибудь башмаки. Хорошо, что я человек не конфликтный и могу терпеть. Во всех смыслах. Я позвал Ванечку, дожевывающего упитанную, как кролик, домашнюю болонку, и мы отправились домой. Насчет утреннего легкого ленча для дога шутка, а во всем остальном голая, как член правительства в бане, правда.
Удивительно, но ранняя прогулка оказала на меня целебное действие, точно кислый кумыс на американского астронавта после вынужденной посадки в монгольских степях, где лошадь используют в качестве коровы. Но речь не об этом. А совсем наоборот. О нашей среднерусской мирной равнине. Я решил, что так жить на ней дальше нельзя, и начал генеральную уборку. В комнате. Не делал этого лет сто по причине лени и ожидания той, кто вооружиться тряпкой… Это я про любимую женщину. Она как бы имеется, но заставить Александру елозить ветошкой по кровавому пятну, оставшемуся от прошлого? Зачем нервировать ту, кому досталось по полной развлекательной программе…
Вот именно, кажется, весь сыр-бор происходит из-за этой загадочной программы «S»? Что за ней скрывается? Банковский дом «Дельта» мечтал добыть материалы о ней, люди Лиськина при первом же упоминании занервничали, а нет ли третьей силы?..
Трудно сказать, когда в руках одни мелкие карты, а в настоящее время половая тряпка, которая успокаивает нервы и наводит на размышления… Чтобы понять прошлое, надо крепко думать в настоящем. Последние события развивались так стремительно, что не было никакой возможности спокойно их осмыслить.
Итак, с чего вся эта кровавая буча начиналась? Рождение героя, его детство и отрочество опустим. Начало всех начал: день, когда явился князь Сосо Мамиашвили, а я валялся на тахте в мыслях о хлебе насущном. В том, что все СМИ, напомню, боялись меня, Ванечку Лопухина, как чумы, исключительно моя личная заслуга. А что делать? Как говорится, лизать бы рад, принюхиваться тошно. И вот приходит мой друг, и все его попытки трудоустроить репортера по специальности… Неожиданно, как черт из табакерки, возникает злосчастное «Голубое счастье». Там мне выдают дорогостоящий фотоаппарат «Nikon»… И я… Стой-стой, Ёхан Палыч, говорю, был сон и в нем вредная прабабка Ефросинья тебя, дурака, о чем-то предупреждала, держа этот изящный аппарат.
Так-так-так. В чем дело? Не будут же потусторонние силы шутки шутить? Тянусь к шкафу и снимаю агрегат. Технических навыков маловато будет, но разломать игрушечку посчитаю за честь. Отщелкиваю, прошу прощения, заднюю панель. Так, что мы имеем?.. автофокус и автоматические приборы электронного контроля мы имеем… А это что за пульсирующая кроха, переливающаяся рубиновой зорькой? Странно? И на присосочке, кажется? Ничего себе какая веселая машинка? Я любитель, но даже мне понятно, что этот тепленький клопик есть тело инородное? А какие его функциональные возможности?.. Подслушивающее устройство? Радиомаячок? Черт его знает? Ой-ей-ей, кто-то лепит из тебя, Ваня, лоха?.. Вот это виражи на
