ты меня отсюда, — мелко засмеялась. — Вы так развлекаетесь, ребята? — Она хорошо держалась, не понимая, конечно, какую кашу заварила.
— Выход ещё есть? — нервничал от сумятицы у парадных дверей: там кричали и резали ночь лучами фонарей. Слишком много оказалось ребят-октябрят с АКМ и теперь надо было искать новый путь к отступлению.
— Там кухня, — сообщила девушка.
Марш-броском мы с Анастасией проникли в огромное помещение, осветленное фарами авто. Мир кухни был искажен и казалось, что мы угодили в параллельный мирок, где все имеет овальные формы.
— Сюда, — ударилась молодым телом о тяжелую металлическую дверь. — А тут замок?! — искренне удивилась. — Никогда не закрывали же?
— На каждый замочек есть ключик, — выудил из кармана куртки заряд пластита. — Рванем как в кино, — манипулировал с взрывчаткой.
— Интересное кино, — хмыкнула Анастасия; похоже девочка действительно воспринимала происходящее, как немного страшный, но увлекательный сон, который должен исчезнуть с хриплым криком первых петухов.
— Нам лучше сюда, — и утащил спутницу под защиту шкафов, где стояли бомбовые пищевые баки.
Через пятнадцать секунд мы обрели свободу: управляемый микробный взрыв вырвал замок из петель и дегтярная ночь встретила нас с искрящей радостью, как народ своих космических героев.
Потом был забег меж парковых деревьев: пришлось совершить небольшой крюк, чтобы прихватить брошенный мной спортивный баул. Затем мы нырнули в один переулочек, промелькнули в другом, а в третьем, тихом, как нейтральные воды, перевели дыхание, оставив в стороне вой милицейских сирен и скандальный лай псов.
— Пришли, — указывал на «москвичок» у забора, прикупленный мной днем по случаю за триста долларовых рубликов.
— А ты кто вообще, Славик? — спросила девушка.
— Я — Савелий, — пошутил, открывая дверцы малокомфортабельного средства передвижения. — Сейчас с ветерком!
— С ветерком? — Анастасия плюхнулась на переднее сидение. — Да, это не мой «пежик», — недовольно сморщила курносый носик.
— Зато полная гарантия безопасности, — и повернул ключ зажигания: чахоточный мотор закашлял, но таки выдал необходимую энергию для карданного вала.
Первозданный мирок переулка сдвинулся, в свете фар замелькал черный штакетник и кусты, напыленные серебром. Машина болезненно поскрипывала на ухабах. По словам профессионального водителя в лице Анастасии, гроб на колесах просто-напросто разрушался на ходу.
— Ничего, скоро с горки, — успокоил. — Затормозить бы потом, пошутил.
— Ааа, кажется, поняла: ты, Славик-Савелий, каскадер, — подозрительно косилась в мою сторону. — Но я-то причем? Какого черта мне принимать участие в этих гонках? И куда это мы махаем? — Она стала неприятно напряженна и настороженна, и я догадывался о причине такого состояния.
— Я за тебя, — посчитал нужным сказать. — И мы махаем туда, где ты будешь в безопасности.
— Почему решил, что я в опасности?
— Денька на два-три, — не обратил внимания на вопрос.
— Ты о чем, Славик?
Я ответил, лучше поговорить после того, как мы благополучно завершим наш ночной полет в скалистых и, следовательно, опасных небесах. Девушка передернула плечиками, мол, ничего не понимаю и понимать не хочу, и принялась любоваться фосфорическим дремлющим морем. Похоже, Анастасия наивно решила, что братья уже наказали её за проступок, лишив свободы, и они же могут не дать её в обиду. Жила иллюзиями и верой в сказку, где все заканчивается счастливым happy-end для героев, которые проживут вместе сто лет и угаснут в один день. И поэтому я сказал: если её интересуют последние новости, могу их сообщить — в полном, так сказать, объеме.
— Какие ещё новости?
— Есть новость плохая, есть новость очень плохая и есть новость без комментариев.
— Ну ты даешь! — присвистнула от восхищения. — Славик, я тащусь!
— С какой начинать, — спросил, — новости?
Анастасия подумала: лучше с той, которая без комментариев. Я сказал, что новость касается именно её, а вернее побега из родного дома.
— Я убежала? — подняла бровь. — Это ж ты меня выкрал! — Девочка ещё играла по неведению.
Ее стоило пожалеть, да она самостоятельно уже сделала неверный шаг во взрослую жизнь. А за ошибки случается платить и порой очень жестоко. И я её не пожалел: сообщил о гибели Вики Шкурко, о расстрелянной в решето машине, где находились Суховей и Татарчук, об армейском вертолете, пыхнувшем факелом над горами.
— О Боже!.. — проговорила в ужасе. — Этого не может быть!
— Может.
— За что их? — спросила больным голосом. — За что?! — её лицо старело, как бумага под солнечным ветром. — Ты можешь ответить?
— А я об этом хотел спросить у тебя.
— У меня? — нервно провела ладонью по лицу. — Почему у меня? Что я могу знать?
Впрочем, объяснился я, она, Анастасия, сама вправе решить: отвечать или нет на вопросы. Мне и так многое понятно, но если девушка хочет обезопасить себя, то ей лучше ответить на мои вопросы.
— А я тебя знаю? — пыталась проявить благоразумие. — Почему должна доверять?
— Потому, что, вероятно, тебя тоже хотят убрать.
— Как это убрать?
— Как твою подружку Шкурко, — и жизнерадостно улыбнулся. — Это и есть самая плохая новость, Анастасия. Для всех нас.
… За окнами рыбачьего домика, пропахшего волнами, водорослями и рыбинами, мглилось новое утро. Через глинобитные стены чувствовалось свежее и мощное дыхание моря. Казалось, мы одни в мире, я и Анастасия. Она спала тихо и безмятежно, как свободный и счастливый человек. Теперь у неё не было проблем — они были у меня.
— Ну хорошо, — сказала Анастасия, когда мы заехали в этот забытый Богом край земли, пропитанный солнцем, волнами, солью и песчаным ветром. Что ты от меня хочешь услышать?
— Правду, родная, — не был оригинальным я. — И тогда все будет в порядке, у нас, во всяком случае.
— Ты уверен? — сомневалась.
Тогда я сказал, что мне больше делать нечего, как проводить романтические ночи в этой дыре, пропахшей рыбной требухой.
— Понятно, я тебя интересую только по делу, — обреченно вздохнула. Ладно, задавай свои вопросы, Савелий.
Я во многом оказался прав: неделю назад яхта братьев Собашниковых ходила на Кипр. Цель: увеселительная прогулка для Анастасии — в честь её семнадцатилетия.
В чужом экзотическом порту они пробыли сутки. На автомобиле друзей-киприотов девушка каталась по островку. Никаких новых и удивительных чувств Анастасия не испытала: лысый, как шар, Кипр, где невозможно укрыться от палящего солнца, аборигены там какие-то карамельные и тщедушные…
— Ты отвлекаешься, — помнится, прервал путешественницу. — Давай ближе к делу.
— Я должна быть совсем откровенной?
— Более чем, — скрипнул зубами.
Итак, вечером, перед самым отплытием на родину на пристани появились полицейские с собаками. В это время Анастасия находилась в кают-компании и через открытый иллюминатор наблюдала следующую сцену: улыбающиеся братья встречали двух таможенников, похожих из-за золотых аксельбантов на генералов. Они о чем-то заспорили, гости и хозяева, потом младшенький Петенька пропал, а когда снова
