порожек. — Желаю всего наилучшего.
Я выразительно хекнул и шагнул вперед. Встречали меня два могутных трупоукладчика. Богатыри земли русской, накачанные на тренажерах «Cetler» и аниболиками для крупного рогатого скота. Один из них держал в руках, как ляльку, автомат-пулемет итальянского производства «Беретта». А второй начал меня ощупывать на предмет проноса петард для рождественского салюта в честь хлебосольного Хозяина.
Как ни странно, вздохнул с облегчением: обстановка вернулась к привычной и казарменной. Пугает неведомое, а все остальное можно пережить с помощью Божьей и кулаков.
— А чего ищим-то? — поинтересовался, хихикая от щекотки. — Если надо, отдам так.
— Вперед, — буркнул соглядатай с мрачно-обиженным выражением, будто не он, а я щупал его промежности.
И мы медленно потопали по длинному коридорчику, выложенному кафельной плиткой. В какой-то степени этот поход напоминал мне другое путешествие, которое закончилось у клеток с болтающимися на дыбе кусками говядины, показательно пронзенными стрелами. А вот что сейчас ждет меня и Чеченца?
Я ощущал себя первооткрывателем незнакомой планеты; страха не было любопытство. Так детишки забираются в пыльный и темный чулан, наполненный подозрительными шорохами, тенями и запахами неведомых стародавних вещей? Интересно, аж жуть!
Пока разбирался в своих чувствах, поход закончился. У двери с цифровым пультом. Соглядатай, как великий пианист Кисин, наиграл на пульте пароль дверь механически открылась. Жестом меня вновь пригласили следовать дальше. Я, плюнув в сердцах и под ноги, переступил порожек. Створки дверей затянулись — радовало, что остался один. Огляделся: небольшая комната без окон, обитая деревом, декоративный камин, тахта, два глубоких удобных кресла, телевизор «Sony», на столике пульт его управления, бутылка минеральной воды и стакан, огромная ваза с мандаринами, апельсинами, яблоками и виноградом. Как говорится, если есть рай на земле, то он был здесь.
Плюхнувшись в кресло, вырвал из грозди овальную, наполненную солнечным теплом и светом, похожую на янтарный камешек, градину. Она была настоящая впечатление, что тяпнул кусочек сочного лета. Хорошо и приятно!
Да, думаю, что приглашен не для столь легкого времяпрепровождения? Для чего же? Не пора ли Хозяину, любящему романтические заморочки, навестить дорогого гостя? Проще надо быть, господа; красиво жить не запретишь, верно, только зачем нам, дворовым людишкам, эти излишки роскоши и загадочного флера?
Ответа не получил; возникало ощущение, что меня изучают в космической лаборатории, как подопытного кролика для полета на Марс. Странно все это, зевнул, и уставился на темный экран телевизора: там отражался Чеченец, делающий мне какие-то знаки. Что за чертовщина такая?
Отодвинув вазу с апельсино-мандариновыми мячики в сторону, я взялся за пульт управления «Sony». Через секунду экран агрегата 29 дюйма по диагонали затеплился и на нем появилось изображение.
И то, что я увидел, привело меня в состояние глубокой душевной анемии. Я, человек, превратился в ничто. В некий абрис невнятного существа, не имеющего ни имени, ни биографии, ни пола. От потрясения потерял лицо, как человек перчатку.
Психическая атака затейникам удалась. К чести моей, через минуту сумел совладать со своими душевными порывами и даже заглотил мандарин, правда, забыв очистить его.
Признаюсь, любительское кино было не для слабонервных. Поначалу зрителям был показан предновогодний пятачок у ресторана «Эсspess» уважаемые гости съезжались на встречу с Новым годом: смех, снежок, веселье, шлюшечки в качестве податливых снегурочек.
Затем, Бог мой, я узнал свою покойницу «Ниву» и в ней себя. Видок, если честно, был самый что ни на есть комический и дурацкий: оглядывался по сторонам, словно вражеский лазутчик с берегов Потамака, говорил по телефону с самым серьезным видом и наконец выставил СВД из авто, как палку, целясь в удобную мишень «наркобарона» Лаптева, мельтешащего у дверей ресторана в окружении дамы своего ещё не простреленного сердца, шлюх и телохранителей… ну и так далее…
То есть фильм оказался высокохудожественным, я бы его выдвинул на премию «Оскар», если бы не исполнял главную роль. И потом — кто авторы этого шедевра? Кто-то же должен получить позолоченной статуэткой мужика с крылышками по голове?
Когда кургузенькую «Ниву» разметало на огневые ошметки в ночи, я выключил телевизор, чтобы в тиши комфортабельного склепа поразмышлять о парадоксах нашей ошеломляющей действительности.
Я ожидал, что угодно — землетрясения, наводнения, пожара, явления старухи с косой, Анджелы с голыми гостями из солнечного Таджикистана, зомбированного отчима, но чтобы предстать перед миром на целлулоидной пленке в качестве пошлого убийцы?
Никогда не думал, что буду выставлен таким дураком. Законченным идиотом! Мудаком в кубе, прости Ароныч, ты святой человек.
Нет, так осрамиться: меня использовали, как половую тряпку в отхожем месте, а ведь был уверен, что я есть батистовый платочек в карманчике бархатного пиджака.
Тьфу, Чеченец, мать твою так, где ты был, родной?!
От такого позора и бесславия можно сгореть со стыда. Что же делать? Ничего не придумал лучшего, как, хапнув со стола бутылку минеральной воды, запустить её в экран телевизора.
К моему удовольствию, бросок пришелся удачным, словно в бутылке оказалась зажигательная смесь. Экран лопнул переспевшим плодом манго, если я верно представляю этот заморскую фруктовину.
Как говорится: «Нас побить давно хотели на горе иль на дворе. Не на тех вы нарвалися — мы и спим на топоре».
Мой шумный демарш был замечен — потайная дверь открылась и явился невозмутимый, как сфинкс, халдей с бутылкой минералки. Его лицо выражало мировую скорбь, точно я разрушил пирамиду Тутахамона. Поставив бутылку на столик и удалив с него мандариновые корки, лакей удалился. У меня возникло желание взять за горло принесенную бутылку и… не успел.
— Здравствуй, Алексей, — услышал знакомый голос и, оглянувшись, лишился дара речи. Навсегда.
Если бы ко мне завалился разъяренный одноглазый циклоп с острова Солоники или отечественный Змей-горыныч о трех башках, я бы не удивился и удавил их голыми руками…
Нет, это был не мой день. Я чувствовал, что со мной случится нервный припадок, точно у барышни из Смольного при виде революционно-фронтового солдатика, справляющего нужду на императорском троне.
Тот, кто пришел, сел, налил в стакан кипящей минеральной воды и выпил для улучшения своего здоровья. Посмотрел через толстые стекла очков на меня, улыбнулся:
— Как дела, Алеша? Что-то ты бледный? Кино понравилось?
— Не очень, — промямлил.
— А чего так?
— Монтаж, — нашелся я.
Ответ был настолько неожиданным и простодушным, что мой собеседник засмеялся. Его покатые борцовские плечи содрогались от кехающих звуков, а мне было не до смеха. По той причине, что в кресле покатывался… Серов-старший.
Да-да, сам директор знаменитой ковровой фабрики. Властелин дум трудящихся масс. Депутат всех созывов. Отец моего друга Саньки, погибшего по прошлой весне.
Было с чего потерять голову. Происходящее могло бы сойти за кошмарный сон, да в грезах нет места таким нелепым совпадениям.
— Нет, Алеша, не монтаж, — проговорил Серов, отсмеявшись. — Это правда жизни.
— Нам такая правда не нужна, — продолжал каламбурить.
— Нужна, Алексей, — не согласился. — Без нее, доморощенной, наша встреча бы не состоялась.
— Хороша подстава, — смирился с неприятным фактом из своей биографии. — А зачем, Хозяин? Если вы, конечно, он?
— Хозяин-Хозяин, — добродушно отмахнулся, будто от мухи. — А вопрос интересный, Чеченец. Хотя надо начинать с самого начала.
— А я не тороплюсь, — заверил я.
