Потом снова был приглушенный шум города. Женщина и мужчина молчали, курили и смотрели в потолок. Дым рассеивался у потолка. Потом женщина повернула голову в сторону мужчины и сказала:
— Ты меня любишь.
Мужчина не ответил, курил, вглядываясь вверх (в самого себя); затем повернул голову в сторону женщины и утвердительно сказал:
— Ты меня любишь.
Женщина курила на балконе. Внизу жил вечерний город. От света витрин магазинов лоснилась река. Там, за рекой, играл невидимый духовой оркестр. Оркестр играл в городском парке. Среди темных деревьев крутилось неповоротливое колесо обозрения. Над люльками лодок висели разноцветные фонарики, и казалось, что пестрые птицы летают над рекой…
— Птицы летают над рекой, — сказала женщина.
— Да, красиво, — согласился мужчина, переступая высокий порог. — Как наши с тобой души…
— Как странно, — проговорила женщина. — У меня тоже вид на парк. И на это колесо. Во-о-он те дома, — махнула рукой на дальний многоэтажный массив с мутными сотами освещенных окон. — Как-нибудь я приглашу тебя в гости…
— Спасибо. — Он поцеловал ее в щеку. — Осторожнее кури, там у меня сосед-автолюбитель…
Женщина вытянула голову в ночь.
— Соседа нет…
— Есть бак с бензином. Держит, дурак, бомбу…
— А что ты завтра?… — Она плюнула на сигарету. — Послушная девочка, — усмехнулся он.
— У меня каникулы, — вздохнула она, — а у вас? Он обнял ее за плечи.
— Раз — операция. Два — операция… Это плановые…
— А я никогда не каталась на колесе. Всю жизнь вижу это колесо и никогда… никогда… Странно…
— Я тебя приглашаю…
— Куда?
— На это колесо. Чертово.
— Не-е-ет. Я боюсь, — улыбнулась она.
— Ты же со мной? — удивился он.
— И что?
— Ничего не бойся. Ничего и никого.
— Хорошо, я буду стараться, — серьезно ответила она.
Операционная. Павел срывает с рук липкие резиновые перчатки. Оглядывается на операционный стол — операция идет к концу.
— Если что, я у себя. — Утомленный, выходит в коридор. Идет по бесконечному больничному коридору; навстречу — молоденькая медсестра.
— Павел Валерьянович! Вам жена звонила…
— Жена? — удивился. Потом вспомнил: — Да-да-да.
— Все у них в порядке. Уже в море плавали…
— Прекрасно. Море-море, белый пароход… Вы у нас новенькая?
— Новенькая, — улыбнулась медсестра.
— И как вас?…
— Маша.
— Маша? — Задержал шаг, словно замешкавшись оттого, что узнал имя девушки. — Да-да, спасибо, Машенька… — продолжил свой путь.
Он открывает дверь кабинета. Направляется к столу, садится на стул. Смотрит на телефон. Набирает номер — длинные гудки. Опускает трубку на рычаг, и вдруг голос:
— Алло? Я вас внимательно слушаю, доктор.
— А я вас, душа моя, — не оглядываясь, говорит Павел.
А Маша, прячась за раздвижной ширмой, продолжает игру:
— Доктор, я умираю…
— Отчего же, милочка моя?
— От любви.
— Это у вас, дорогая, сердце… или аппендикс гуляет…
— Фу, доктор! Вы — эскулап.
— Что делать, душа моя. Проза жизни: сейчас три часа шил… пациентку… Ее муж приревновал — семь ножевых ран… Слава Богу, у его жены десять пудов веса… Это и спасло несчастную…
— О Господи! У меня всего три с половиной пуда…
— Маша! — укоризненно проговорил Павел, оглядываясь.
Она надвигалась на него; нависла:
— Ты меня не будешь ревновать?
— Буду… но зачем живодерню?… — Обнял ее за талию, уткнулся лицом в живот. — Такое родное пузо…
— Устал?
— У-у-умираю…
— Отчего же, милочка моя? — передразнивала она его.
— От любви.
— Это у вас, доктор, аппендикс гуляет… Не желаете ли погулять, доктор?
— Желаю. Где?
— Вы, кажется, приглашали меня в Парк культуры и отдыха?
— Да-да-да! Именно в ЦПКиО!.. — поднял строгий указательный.
И они благонравно поцеловались.
Парк отдыхал после напряженных, трудовых выходных. Аллеи его были пусты. По набережной гуляли пенсионеры и собаки. По реке плыли безлюдные прогулочные пароходы. Мужчина и женщина, задрав головы, стояли перед аттракционом «Колесо обозрения». Колесо было недвижно; табличка на заборе извещала, что аттракцион не работает по техническим причинам. Мужчина развел руками.
— Маша, наша с тобой мечта?…
— А у нас без терний нельзя…
— Это точно, — вмешался человек в промасленном комбинезоне, вероятно, слесарь-электрик. — Не колесо, а черт знает что… Ломается колечко…
— А что так? — заинтересовался Павел.
— От перегрузок, — хмыкнул слесарь. — Закурил бы я.
Маша открыла сумочку, выудила пачку сигарет. Электрик удовлетворенно затянулся.
— У нас каждый выходной столпотворение… Очереди, как за колбасой… Прут… По головам…
— А зачем? — спросила Маша.
— А спроси… — пожал плечами слесарь-электрик. — Как будто это колесо жизни… Морды друг дружке бьют, ей-Богу… В лодки залезают, а потом орут… Не туда, оказывается, залезли… Ор такой… Ан нет, не перелезешь в другую лодку судьбы, — усмехнулся образу. — Приходите после ремонта, и вам найдем… вашу
