лодку…
— Спасибо, — ответил Павел. — И когда ремонт?…
— А вот этого никто не знает. — Слесарь-электрик бросил под ногу сигарету, наступил на нее. — Механизм капризный… неожиданный… как вся наша жизнь… А вы сюда ходите, ходите… Я вас без очереди…
— Будем ходить, — пообещал Павел и, обнимая за плечи спутницу, повел ее прочь. — Ишь ты, философ в масле…
— Человек живет своей содержательной жизнью, — заметила Маша. — Тебе не кажется, что нам удивительно повезло?
— Как это?
— Что мы оказались в, одной лодке.
— А лодка оказалась на железнодорожном вокзале? — засмеялся Павел. — Ба! Вижу лодку, настоящую, с веслами…
Они подходили к озеру. На берегу теснилась лодочная станция.
— Берем корабль и плывем на необитаемый остров, — решительно заявил Павел.
— Капитан, все острова уже давно кишат…
— Боцман, кто верит, тот всегда найдет…
— А если судно даст течь?
— Боцман, тогда поплывем… к своей мечте… саженками…
— Капитан, а боцман не умеет плавать…
— Да? Кто же набирал команду?
— Вы, капитан, — смеялась Маша. — Вы, капитан, не капитан, а палубный, — потукала по рейкам лавочки, — матрос. Марш за веслами.
— Есть за веслами! — Павел трусцой направился к будке оформлять плавание на необитаемый остров.
Вода в озере была теплая и грязная. По ней шлепали весла, летели брызги. Маша с укоризненной усмешкой наблюдала за усердно-бестолковым Павлом.
— Капитан, так мы никуда не доплывем… Вы когда-нибудь держали весла в руках?…
— Рулите, боцман, рулите, — пыхтел Павел.
— А где руль? Кажется, мы без руля и ветрил?
— Зато с компасом.
— С чем?
— С компасом, — скосив глаза, показал ими на нос; потом потянулся к Маше, причмокивая губами.
Женщина смеялась.
— Капитан-капитан, вы нарушаете мореходную инструкцию: хочете, чтобы мы перевернулись?
— Я хочу вас поцеловать, боцман.
— В компас?
— В щечку!
— Гребите, капитан, гребите. Путь наш неблизкий…
Двое, мужчина и женщина, плавали в тяжелой, неуклюжей лодке по озеру; они шутили и смеялись, и со стороны казалось, что эти двое сбежали с уроков. Впрочем, сбежать с уроков они не могли. В школах были каникулы. И для этих двоих тоже были каникулы — к а н и к у л ы л ю б в и.
У павильона кафе дымил шашлык. Продавали пиво-воду, пирожные. За деревянным столом грудилась компания любителей пива. Мимо кафе шли Павел и Маша. Павел порылся в карманах, поспешил к буфету. Маша осталась на месте; увидела, как к Павлу подходит — грузный, веселый человек из компании любителей пива. Хлопнул Павла по плечу, зарокотал:
— Пашенька! Дружище ты мой! Какими судьбами?… А мы тут авто обмываем. БМВ! Мой племяш- торгаш… Как, пивка для рывка?
— Нет, спасибо, я…
— Паша, пей пиво — будешь жить красиво. — Сосед-автолюбитель оглянулся на Машу. — Девушка эффектная, одобряю!.. Понимаю, сам молодой был… Приглашаю…
— Нет-нет, дела у нас, — отбивался Павел.
— Понимаю-понимаю, сам такой… укомплектованный был… Не тушуйся — роток на замок…
— Да-да, я пойду…
— Ты бы, Паша, заглянул как-нибудь. — Собеседник рукой взялся за низ живота. — Что-то мое брюхо не может…
— Загляну, — пообещал Павел.
Вернулся к Маше, в руках держал две бутылки воды. Женщина усмехнулась.
— Нечаянная встреча?
— Да, сосед, черт бы его… Сосед-автолюбитель…
— Тот самый… с бомбой на балконе?
— Ага… Миллион людей, и надо же… Здрасьте…
— Капитан, кажется, ваше судно дало течь? Павел посмотрел на Машу, махнул рукой.
— Ааа, пустое… Продолжим наш путь, боцман…
— Куда?
— Как куда? На остров…
— Ваш остров, капитан, кишит соседями…
— И что?
— Приглашаю вас на свой остров… Правда, кокосов не обещаю…
— Где нет кокос, там много роз!..
У касс ЦПКиО продавали мокрые, нежнолицые розы.
Розы благоухали в вазе. Прохладный вечер гулял по сумрачной квартире. Было тихо и покойно, лишь телеистерические вопли пробивали стены, но звучали умиротворяюще.
В спальне спали мужчина и женщина. Они спали, как дети, уткнувшись лбами друг в друга. Они спали, и казалось, что нет силы, способной разрушить их стойкий, благополучный сон.
Неблагозвучная, длинная трель телефона.
Маша открывает глаза, моргает; и пока вспоминает, где она, Павел спросонья привычно хватает трубку и хрипит:
— Алло? Лагунов, слушаю…
— Паша… — укоризненно сказала она.
— Короткие гудки. — Осматривается. — Ой, прости, я думал… а мы у тебя? — Опускает трубку на рычаг. — Мы спали?
— Дрыхли, — улыбается Маша, — без задних ног.
— У тебя самые красивые задние ноги в мире, — хмыкает Павел.
— Ах ты, бессовестный мужлан! — Маша наваливается на него, душит подушкой. — Проси прощения…
— Хррр-хрхррр…
— Не поняла? — приподняла подушку.
— Самые прекрасные в мире… острые зубки… зу-бищщща!
— Ах ты!.. — Снова душила подушкой. — Два раза проси прощения, сейчас же…
— Хррр-брбррххх…
— Что-что? Что там у вас? — И снова приподняла подушку.
— Уф! — тяжело дышал. — У вас… самые… — Ну-ну?…
— …самые… прекрасные… ушки-лопушки…
— Ну все! — вскричала Маша. — Ваша смерть… от подушки…
