— Ах да, родной, — признается тогда жена, пропахшая естественным угаром, так и так, случилось маленькое возгорание, когда гусика готовила. Куда же ты, любовь моя?
А любовь её, голый, как гусик, уже на кухонном полу елозит. На жирном поддоне. Будто на салазках. И орет нечеловеческим напевом:
— Где все-е-е?!.
— Что? — справедливо удивляется жена такому положению вещей. — Гусик? Мы же его скушали, гусик мой?
— Дур-р-ра! — позволил себе такую вольность.
И объяснил суть проблемы. Грубыми намеками. Такими грубыми, что супруга не поняла катастрофических последствий своего сюрприза. И, решив восстановить статус-кво, огрела бузилу сковородой. По самому незащищенному бухгалтерскому месту, где сходится дебет с кредитом. По голове. А она, как известно, самое аховое местечко у мошенников. После срамного.
Бухгалтер брыкнулся от удачного бейсбольного удара жены, а, когда вернулся домой из командировки по параллельному миру, то повел себя неадекватно.
То есть крыша у него съехала. От профилактической супружеской ласки. Взвившись с поддона, как ракета с космодрома Плесецк, несчастный вырвался на простор декабрьской ночи. Через окно. Абсолютно нагим, как младенец из материнской утробы. И галопом помчался по сугробам, вопя:
— Faer!!!
Только через час бойцам СОБРа, поднятым по тревоге, удалось выловить голого психа, который вовсю изображал зайчика у голубых елочек кремлевской стены.
Врачи дома печали имени красного профессора Кащенко долго ломали голову над проблемами пациента, жалобно требующего зеленых веточек и лимонов. Ну хорошо. Решили действовать по щадящей европейской методике академика Х.Крезигстона: дали больному елочную лапу и лимончик. И тот, вместо того, чтобы испытать радость и душевное успокоение, пришел в исступленную ярость — запулил лимоном в лоб главрачу, а лапу елки попытался использовать в качестве ерша. Для медперсональных задниц.
Чужая методика ни к черту не годилась. Для наших, для орясин. Пришлось вернуться к проверенному дедовскому методу — вломить в больной организм квадратно-гнездовым способом стекловидного тела и завернуть его в мокрые простыни, повесив затем на суточную растяжку. Вверх ногами. Чтобы мозговые извилины омылись свежей кровушкой.
Вот такая вот поучительная современная история. О том, что вечнозеленую импортную листву лучше хранить в холодильнике, замаскировав её под тушку мороженой дичи.
— Значит, Смирнов сбежал в дурдом, — резюмировал я. — А не закосил ли он?
— Как? — не понял генерал.
— Не симуляция ли?
— Не знаю, хлопчики, не знаю.
— А что ещё знаете? — начинал раздражаться я.
Ехать к черту на кулички, чтобы надыбить одного придурка? Маловато будет.
— Знаю, но не скажу, — завредничал наш собеседник. — Почему? Потому, что не пьешь. Вот… кацо… пппьет, значит, уважает. А ты?
— А он хлещет за троих, — пнул я друга в бок для более оживленного участия в беседе.
— Пппью, — согласился тот. — Батоно, пппрошу, скажи все. Как на духу. Лучше ж будет. Всем. И тебе тоже.
И генерал Самойлович сказал. Свое субъективное мнение. О народных рубликах, невесть куда замытаренных доблестной троицей. По его мнению, эта шайка делала следующий гамбит: укрывала от уплаты налогов суммы прибыли, и то, что должно было бы поступить в казну как налог «крутилось» в коммерческих банках. При обоюдной выгоде сторон. Именно в каких банках он, генерал, не знает. И знать не желает. Ему так спокойнее дадут помереть. В собственной постели. Хотя свою вину, как руководитель ведомства, он не отрицает: не углядел за подлыми. Не углядел.
И вот результат — справедливый государев пинок и благостный покой, иногда нарушаемый журналистской шатией-братией… И поникнул генерал головушкой: дожил старый хрыч до седин, а ума не нажил.
Я понял, что наш собеседник притомился от воспоминаний и самопальной самогонки. Ушел, так сказать, в виртуальный мир прекрасного прошлого. И нам пора возвращаться, только в мир настоящего.
Подхватив бурдюк, изображающий из себя человека, мы с Никитушкой понесли Хулио к машине. Наш друг хихикал, меся ногами горячий воздух. Кто-кто, а он вполне был доволен поездкой. Мало того, что увернулся от пыжа, но вместо оного заполучил такую хмельную компенсацию. Х-х-хорошо жить на свете, генацвале!
Кинув павшего бойца на заднее сидение, где он тут же захрапел, как богатырь земли русской, мы покатили в город.
Что мы имеем? Пациента дома печали; не он ли тиснул статейку? Не он, хотя иногда возникает впечатление, что газеты есть филиал дурдома. И второе — банки. Как пирамиды в пустыне, вновь появляются на нашем пути эти коммерческие заведения.
Ну-ну, Алекс, художник хренов, кажется, на листе ватмана появляются первые штришки. Будем рисовать картинку дальше. Интересно в каком жанре, забубенном примитивизме или воздушном импрессионизме? Что все равно. Главное, чтобы художественный совет под руководством живописца Орехова принял нашу мазню.
Вернулись мы вовремя. Лучше бы не возвращались. На бульварное кольцо, которое было окружено милицейским кордоном и зеваками. Что за чертовщина? Неужели уже ведутся боевые действия? Рано, по моим расчетам. А если расчет неверен? И наше Тело уже пластается на мраморном полу вечности. Тьфу! Застрелюсь…
Я родился таки под счастливой звездой? Спасибо маме. Прорвавшись с матушкой через заслон, мы угодили в зону, где было тихо, спокойно, прохладно, как на аллеях ЦПКиО. В чем дело? Бомба, Александр Владимирович, объяснил Бибикова со значением, будто мы все находились в церкви. А где Свечкин? Так это… на рабочем месте.
— Мудак, — сказал я. Разумеется, руководителю охраной службы. — Уволю. Без выходного пособия.
Тот заныл, пытаясь объяснить ситуацию. А что тут понимать? Какой-то козырный решил поиграть… Ну-ну! От газетных мин до натуральных бомб. Лихо-лихо. Странно, что слишком резво?
— Кто обнаружил?
— Так это… позвонили по телефону… «доброжелатель», — ответил Бибикова. — А Данилыч отмахнулси: шутка… И остался у себя… вот…
— Какие требования?
— У Михаила Данилыча?
— У доброжелателя, — сдерживал я свои чувства из последних сил.
— Миллион долляров. За разминировку.
Ах ты, минер, мать твою так! За миллион я сам сяду на бомбу. Атомную имени ХХХ съезда КПСС.
Дальнейшие мои действия ввергли милицейские чины в шок. Привыкли товарищи в мундирах работать по старинке, привыкли. Ждем, говорят, бригаду из Экспертно-криминалистического центра МВД, те должны привезти приборчик, который прозывается гидродинамический разрушитель взрывоопасных объектов. С расстояния в один метр он «стреляет», и бомба рассыпается, не успев сработать. Технический прогресс на службе народу.
И где же спецы? Скоро будут: общеобразовательную школу № 793 разминируют. Могут не торопиться, сказал я на это, если уж кто и есть гидродинамический разрушитель, так это ваш покорный слуга. Вместе с собственным подрывником О.Суриковым.
Возник скандал — я не имею права рисковать. Чужими жизнями. Ясно, как день, что это шутка, да чем черт не шутит. Смутное времечко — соревнование двух систем: социалистической и капиталистической.
— Олежек, — спросил я. — А не поучаствовать нам в олимпийском движении?
— Можно, — пожал тот плечами. — Прыжки в сторону?
