Моей благородной бабушке.
Благородная леди.
Приношу искренние извинения за оскорбление и расстройство, причиненные вам вчера в библиотеке. Могу лишь винить свою болезнь, хорошо известную в семье. Когда меня постигает приступ, я не могу себя контролировать.
Приношу также свои извинения за действия рабыни, заговорившей с вами. Первым моим намерением было прислать ее вам для наказания, но мне пришло в голову, что вы чрезвычайно заняты. Соответственно, я продал рабыню в сельскую местность, где ее, несомненно, отучат от наглости.
Еще раз приношу извинения и остаюсь Вашим послушным внуком Клэйном.
Лидия неохотно призналась, что восхищается этим письмом. Теперь она никогда так и не узнает, на самом ли деле ее перехитрили.
«Возможно, — сухо подумала она, — с определенными затратами я сумею установить, действительно ли он продал ее или просто отослал в имение, пока я не забуду, как она выглядит. Могу ли я это сделать?»
Она задумалась. Придется послать на расследование кого-то видевшего девушку. Кого? Она подняла голову.
— Далат.
Женщина, принесшая письма, присела.
— Да?
— На кого похожа вчерашняя рабыня в библиотеке?
Далат была обескуражена.
— Н… ну … я не помню, ваше превосходительство, Кажется, блондинка.
— Блондинка! Ну, ты тупоумная! У девушки были прекрасные золотые локоны, а ты не заметила!
Далат пришла в себя.
— Я не привыкла запоминать рабов, — сказала она.
— Убирайся отсюда! — Но Лидия произнесла это спокойно, без эмоций. Она признала свое поражение.
В конце концов главная задача — возвращение Тьюса в Линн. Лорд Клэйн, единственный мутант в семье лорда-правителя, может подождать.
Тем не менее досада от поражения осталась.
Глава 12
В течение года лорд-правитель превратился в больного старика. К 81 году он почти ослеп на левый глаз, и лишь голос его оставался сильным. У него был громовой баритон, который вселял ужас в сердца преступников, когда он занимал свое судейское кресло — обязанность, которую он благодаря сидячему образу жизни исполнял все чаще и чаще, по мере того как мелькали месяцы.
Но делами он тоже продолжал заниматься. Иногда, приняв решение, хотя в совете продолжался спор, он позволял себе задуматься о будущем своей семьи.
— Я должен сам увидеть молодых людей и оценить, кто из них может стать со временем лордом- правителем, — решил он однажды.
Совершенно сознательно он включил в число тех, кого собирался посетить, и мутанта.
В этот вечер он совершил ошибку, слишком долго просидев на балконе без одеяла. Он простудился и весь последующий месяц провел в постели. Беспомощно лежа на спине, остро сознавая слабость своего тела, ясно понимая, что жить ему оставалось немного, лорд-правитель окончательно понял, что не может больше откладывать выбор наследника. И хоть он не любил Тьюса, он начал прислушиваться к словам жены, вначале неохотно, затем с большим согласием.
— Вспомни свою мечту об объединенной империи, — говорила она ему снова и снова. — Ты не должен в последнюю минуту давать волю чувствам. Лорды Джеррин и Дрейд еще слишком молоды. Джеррин, конечно, самый выдающийся молодой человек в своем поколении. Он будущий лорд-правитель и так и должен быть назван в твоем завещании. Но еще нет. Нельзя вручить Солнечную систему 24-летнему юноше.
Лорд-правитель беспокойно зашевелился. Он заметил, что она ни одним словом не упомянула о причине изгнания Тьюса. И не позволила ни малейшего намека на тот эмоциональный факт, что Тьюс ее сын.
— Конечно, продолжала Лидия, есть еще дяди юношей с материнской стороны, оба способные администраторы, но им не хватает воли.
Она помолчала.
— И есть еще твои дочери и зятья и их дети.
— Забудь о них. — Лорд-правитель слабо махнул рукой. Второе колено родства его не интересовало. — Но ты забыла Клэйна.
— Мутант?! — удивленно воскликнула Лидия. — Ты серьезно? Лорд-правитель молчал. Пришлось неохотно согласиться. Но он знал, почему сделал это предположение. Отсрочка. Он понял, что его упорно толкают к признанию наследником толстого сына Лидии от первого брака.
— Если ты станешь рассматривать только своих кровных родственников, — настаивала Лидия, — это будет лишь наследование, обычное для наших подчиненных монархов и варваров Венеры и Марса. Политически это бессмысленно. Но если ты примешь во внимание интересы группы, то твои действия будут свидетельствовать об истинном патриотизме. Нет другого способа убедить мир, что у тебя в сердце лишь интересы империи.
Но старый пройдоха, хоть его дух и разум ослабили болезни и возраст, был не так прост. Он знал, что о нем говорят за спиной, будто Лидия делает из него что хочет, как из замазки. Подобное мнение его не очень волновало. Больше 50 лет слушал он непрестанную пропаганду врагов и сплетни друзей и выработал к ним иммунитет.
В конце концов решающим фактором оказалось отчаянное осознание, что у него нет выбора. Неожиданным фактором послужило посещение больного младшей из двух дочерей от первого брака. Она попросила разрешения на развод со своим мужем и позволения выйти замуж за изгнанного Тьюса.
— Я всегда любила Тьюса, — заявила она, — и теперь хочу присоединиться к нему в его изгнании.
Перспектива открылась столь ослепительная, что старик был одурачен. Ему не пришло в голову, что Лидия целых два дня уговаривала осторожную Гудрун, что это ее единственный шанс стать первой леди Линна.
— В противном случае, — сказала ей Лидия, — ты будешь всего одной из родственниц, зависящей от каприза жены лорда-правителя.
Линн Линнский не подозревал об этих закулисных переговорах. Его дочь выйдет замуж за лорда Тьюса! Эта возможность согревала его холодеющую кровь. Конечно, она слишком стара, чтобы иметь детей, но она будет служить Тьюсу, как служила ему Лидия, совершенным фоном, совершенным представителем его собственной политической группы. Его дочь!
«Я должен узнать, что думает Клэйн, — решил он. — А тем временем пошлю за Тьюсом.»
Он не сказал этого вслух. Ни один из членов семьи, кроме него самого, не сознавал, какие огромные знания давно умерший храмовый ученый Джоквин завещал Клэйну. Лорд-правитель предпочел сохранить эту информацию при себе. Он знал привычку Лидии нанимать убийц, а Клэйн и так подвергался опасности из этого источника.
Он рассматривал мутанта как неожиданную стабилизирующую силу во время хаоса, который может
