Зрелище смерти великого Рахейнла навсегда вызвало холод в душе правителя. Сам он никогда не чувствовал себя участником убийства. Убийцей была толпа. Толпа, с ее безумными эмоциями, с ее силой численности, которую ни один человек не может игнорировать, не подвергая смертельной опасности себя и свою семью.
Толпа с ее примитивной кровожадностью пугала его, хотя он и презирал ее; она влияла на него, хотя он всегда использовал ее в своих целях. Ужасно было думать, что почти каждый шаг в его жизни делался с учетом толпы.
Он родился в мире, опустошаемом двумя могучими враждующими группами. Не возникало вопроса, к какой группе присоединяться. Когда оппозиция захватила власть, она старалась убить, обесчестить или изгнать всех членов всех семей другой партии. В такие периоды детей многих известных семей тащили по улицам на крючьях и швыряли в реку. Позже, если вам удалось выжить, вопросом жизни и смерти для вас становилось захватить власть и влияние в своей группе. И это тоже не предоставлялось случаю или чувствам. Существовали группы среди групп, убийства тех, кто мог соперничать в борьбе за власть. Убийства и предательства становились все изощренней.
Прошедшие через эту непрекращающуюся борьбу за существование становились крепкими.
Лорд-правитель Линн с трудом оторвался то своих раздумий и начал взбираться по ступеням на саму скалу. Вершина скалы — площадка длиной в 20 футов и почти такой же ширины. Рабы Джоквина натаскали туда плодородную почву, на этой почве росли цветущие кусты; два из них достигали 15 футов в высоту.
Мутант и его учитель сидели в легких креслах в тени самого высокого куста и не заметили появления лорда-правителя.
— Хорошо, — говорил, учитель, ученый, по имени Неллиан, — мы согласились, что слабость Марса в его водной системе. Различные каналы, по которым поступает вода с северного полюса, единственный источник водоснабжения. Неудивительно, что в марсианских храмах поклоняются воде, как мы атомным богам. Другое дело, — продолжал Неллиан, — знать, как использовать эту слабость Марса. Каналы Марса так широки и глубоки, что их невозможно, например, отравить даже временно.
— Макрокосмически рассуждая, — сказал мальчик, — это верно. Молекулярный мир предоставляет мало возможностей, кроме тех сил, которые может перенести человеческое тело.
Лорд-правитель мигнул. Правильно ли он расслышал? Неужели тринадцатилетний мальчик может рассуждать так? Он уже хотел выйти и показаться. Но теперь передумал и, заинтригованный и удивленный, ждал продолжения.
Клейн продолжал:
— Беда моего отца в том, что он слишком доверчив. Я не знаю, почему он считает, что ему просто не везет в этой войне. На его месте я внимательно отнеся бы к возможности предательства и тщательно проверил бы свое окружение.
Неллиан улыбнулся.
— Вы говорите с убежденностью юности. Если вам когда-нибудь доведется побывать на поле битвы, вы убедитесь, что мысли трудно охватить реальность. Смутные теории опрокидываются под дождем стрел и копий, под ударами мечей и топоров.
Мальчик невозмутимо ответил:
— Никто не сумел сделать правильное заключение из взрывов космических кораблей, перевозящих воду. Джоквин знал бы, что думать об этом.
Разговор, как показалось лорду-правителю, приобретал детский характер. Правитель сделал шаг вперед и кашлянул.
При этом звуке ученый повернулся и, увидев подошедшего, с достоинством встал. Реакция мутанта была более быстрой, хотя и не вся заключалась в движении. При первом же звуке он повернул голову. И все. Несколько мгновений он сидел неподвижно. Вначале выражение его лица оставалось прежним — спокойным. У лорда-правителя было время рассмотреть внука, которого он почти не видел со дня рождения.
Голова мальчика была нормальной, с явно линнским носом и голубыми глазами Линнов. Но было и нечто большее. Тонкая красота матери отразилась в этом лице. Ее рот, ее уши и подбородок. Лицо и голова были прекрасными, почти ангельскими. Но все остальное отличалось от нормального. Общая форма очень- очень человеческая. Тело, ноги, руки — все было на месте, но все искажено.
Лорду-правителю пришло в голову, что если мальчик наденет длинную одежду ученого, а руки спрячет в складки платья — кисти у него нормальные, — никто не заподозрит правду. Не было ни малейшей причины, почему бы это лицо нельзя изобразить на серебряной или золотой монете, которые разойдутся среди отдаленных и высокоморальных племен. Ангельское лицо Клэйна согрело бы сердца варваров. «Слава богам, — не в первый раз подумал лорд-правитель, — что у него не четыре руки или ноги.»
И в это мгновение мальчик очнулся от оцепенения. (Лишь тут лорд-правитель сообразил, что Клэйн буквально замер на месте). Произошла мгновенная трансформация. Прекрасное лицо изменилось. Глаза остекленели, рот дернулся и утратил свою форму. Все лицо стало таким идиотским, что на него больно было смотреть. Медленно тело мальчика сползло со стула, и он застыл, полусогнувшись и глядя на деда. Он начал скулить, а потом что-то неразборчиво бормотать.
Неллиан резко сказал:
— Клэйн, овладейте собой.
Эти слова были подобны ключу. С криком мальчик метнулся вперед и пронесся мимо лорда-правителя. С безрассудной скоростью, почти скользя, сбежал он по каменным ступеням. И исчез на тропе.
Наступило молчание. Немного погодя Неллиан спокойно спросил:
— Можно ли мне сказать?
Лорд-правитель заметил, что ученый обращается к нему не по форме, и мимолетная улыбка коснулась его губ. Антиимпериалист. Через мгновение он почувствовал раздражение: «Эти проклятые республиканцы!» — но коротко кивнул в знак разрешения.
Неллиан сказал:
— Он так же вел себя со мной, когда Джоквин впервые привел меня к нему. Это возвращение к эмоциональному состоянию, которое он испытывал ребенком.
Лорд-правитель ничего не ответил. Он смотрел на город. День был туманный, дымка затягивала пригороды. С высоты они, казалось, расплывались в дымке — дома, улицы. Но все же за ними он видел вьющуюся реку и местность, частично скрытую вуалью тумана. На местности виднелись круглые ямы, теперь пустые: большая война истощала человеческие ресурсы Земли, население которой достигло огромного числа в 60 миллионов жителей. За время его жизни население Земли почти удвоилось.
Удивительно, как раса, будто на невидимой привязи, устремлялась вперед, глядя своим коллективным взглядом в ослепительно яркое будущее, все еще скрытое за отдаленным горизонтом. Лорд-правитель вернулся мыслью и взглядом на скалу. Не глядя на Неллиана, он спросил:
— Что он имел в виду, когда сказал, что мой сын, лорд Крег, должен проверить возможность предательства в своем окружении?
Неллиан пожал плечами.
— Вы слышали это? Мне можно не говорить, что мальчик окажется в серьезной опасности, если кое- кто услышит о его словах. Откровенно говоря, я не знаю, где он получает информацию. Но у него очень хорошее представление о дворцовых интригах и политике. Он очень скрытен.
Лорд-правитель нахмурился. Скрытность он мог понять. Люди, слишком много знающие о делах других людей, имеют обыкновение умирать неожиданно. Если мутант действительно знает, что в ход марсианской войны вмешалось предательство, даже намек на такое знание означает его гибель. Правитель колебался. Потом:
— А что это он говорил о космических кораблях с водой, взрывающихся перед посадкой? Что он знает о таких вещах?
Теперь настала очередь другого колебаться. Наконец Неллиан сказал:
— Он говорил об этом несколько раз. Несмотря на всю свою осторожность, мальчик тоже нуждается в товарище, он так хочет произвести впечатление, что сообщает свои мысли людям, которым доверяет. Вроде меня. — Ученый украдкой взглянул на лорда-правителя. —Естественно, я держу такую информацию при себе. Я не занимаюсь политикой.
