— Нормально! — облегченно выкрикнул он. Со слезами на глазах он повернулся к ближайшему соседу и узнал характерный профиль.
— Блэйк, — позвал он, — с вами все в порядке? Человек выглядел ошеломленным.
— Да, сэр, — пробормотал он. Кенлон подплыл поближе.
— Вы уверены?
— Да, сэр, — ответил Блэйк и уже более взволнованно добавил:
— Но мой приятель Джонстон, сэр… Я не вижу его!
— Джонстон! — изо всех сил заорал Кенлон. Он изогнулся, поднявшись как можно выше из воды, и снова закричал.
Ответа он так и не дождался.
Подплыли Тэддерс с Дэвиссоном, но никаких следов Джонстона в огромном беспокойном море никто из них не заметил.
Мысленно возвращаясь назад, к внезапности случившегося, Кенлон поразился, что кто — то вообще уцелел. «Хотя не кто — то, — подумал он. — Четверо из пяти — не так уж плохо! Люди все сильные и тренированные, но… Где же „Морской Змей“?»
Кенлон был по — настоящему встревожен: ревущий звук, который он слышал недавно, был, должно быть, от срочного погружения субмарины. В эти минуты она…
В двухстах ярдах от них вода взбурлила пенными пузырями, оттуда вынырнул перископ, а затем «Морской Змей» всплыл во всю величину.
Не успела его палуба очиститься от воды, судно стало набирать ход. Первым на мостике появился капитан-лейтенант Джонс — Гордон, за ним высыпало с полдесятка матросов.
Через несколько минут все четверо были подняты на борт. Кенлон доложил о гибели Джонстона и получил разрешение спуститься вниз и переодеться.
Когда он вновь появился на мостике, Джонс — Гордон кивком отозвал его в сторону.
— Билл, где мы? — сказал он. — Что произошло?
«Вопрос вопросов», — мрачно подумал Кенлон.
Вместо ответа он поднял бинокль и принялся изучать однообразную береговую линию.
Вид был не такой уж омерзительно — унылый, каким показался ему вначале. «Морской Змей» шел параллельно низко лежащему пляжу, кое — где покрытому зеленью, которая явно была морскими водорослями. Час спустя ничего не изменилось, а через четыре часа берег начал резко удаляться от курса.
Никто не мог бы с уверенностью сказать, то ли это залив, то ли общее изменение береговой линии. Кенлон, спускавшийся в каюту на краткий отдых, снова вышел на палубу как раз в тот момент, когда «Морской Змей» замедлил ход до самого малого и теперь едва полз. Но долго любоваться унылым видом ему не дал подошедший командор.
— Пока встанем тут, — сказал он, — и порасспросим нашего пленника. Я ждал, пока вы отдохнете, — По пути вниз он хмуро добавил:
— Я не знаю, как к нему относиться, ведь в результате его действий погиб Джонстон. И тем не менее, едва вы вышли на палубу, ну, буквально за секунду до катастрофы, он распластался на наших головах и не дал нам последовать за вами. Такое предостережение с его стороны, несомненно, спасло жизнь многим. Похоже, — продолжал он обычным голосом, — ив первой вашей стычке он мог бы сбросить вас в море или поднять в воздух, а ведь он, наоборот, старался не столкнуть вас с палубы. Пожалуй, можно предположить, что его намерения относительно нас не таят злого умысла. Как по — вашему?
Вопрос был не из тех, на которые Кенлон чувство — вал себя достаточно подготовленным отвечать. Кроме того, зная своего командира, он подозревал, что вопрос был чисто риторический. Он промолчал.
Они нашли крылатого усердно рисующим в блокноте Кенлона.
— Он немного поспал, — доложил часовой, — а когда проснулся, все тыкал на блокнот, так что, в конце концов, я отдал его.
— Вы действовали совершенно правильно, — кивнул командор. — Теперь отойдите, но не спускайте с нас глаз, пока мы находимся здесь.
Крылатый приветливо кивнул им, вызвав в Кенлоне радостное возбуждение. Со странным чувством он подошел к чужаку и склонился над блокнотом.
И сразу все его чувства и переживания исчезли. Вниманием завладели рисунки в блокноте.
На первой странице безошибочно угадывалось солнце и три ближайшие планеты. Тонким пальцем крылатый указал сначала на Землю, потом на Кенлона и Джонса — Гордона. Затем снова указал на Землю и ткнул себя в грудь.
— По — моему, сэр, — после недолгого молчания сказал Кенлон, — он хочет сказать, что он, как и мы, с Земли. Джонс — Гордон нахмурился.
— Разумеется, он с Земли, — раздраженно бросил он. — Откуда же еще ему быть?
Кенлону с болью пришлось признать, что в своем анализе состояния Джонса — Гордона он, как психолог — любитель, ошибся. Его прежнее мнение, что капитан, не увидев что — либо необычное своими глазами, не поверит в него, теперь изменилось при виде того, как он принимает невозможное за факт. Таким образом капитан-лейтенант принимал иллюзию понимания фантастического существа, оказавшегося среди них, и все сопутствующие этому феномены.
И все же.., все же это оказалось не так. Даже сверхъестественное, не правдоподобное появление крылатого человека, возникшего ниоткуда в середине XX столетия, не смогло поразить воображение капитана.
Разочарованный и слегка расстроенный, Кенлон почел за лучшее хранить молчание.
— Гм… Это еще что такое? — сказал вдруг Джонс — Гордон.
Кенлон тряхнул головой, отгоняя ненужные и не — уместные мысли, и взглянул на группу знаков под рисунком солнечной системы, на которую указывал крылатый:
/ // /// //// ///// //////
Крылатый, очевидно, поняв, что вновь привлек внимание людей, указал на отдельный символ в первой строке, потом ткнул в Землю над ним и начал медленно обводить пальцем вокруг Солнца. Один, два, три.., девять раз описал он окружность, а затем вновь указал на отдельный знак в первой строке.
— Он пытается сказать, что один знак означает девять лет, — с любопытством произнес Джонс — Гордон.
— Я тоже так думаю, сэр, — ровным голосом поддержал его Кенлон.
— Интересная манера вести отсчет, — проворчал командор.
— Почему бы не довести до десяти и не упростить задачу?.. Гм. -.. Что он делает?
Крылатый вновь указал на первый знак и принялся постукивать по нему пальцем, словно считая. Кенлон тоже начал считать: один, два, три.., одиннадцать, и крылатый указал на второй ряд знаков.
— Кажется, я понял, — сказал Кенлон. — Одиннадцать раз но девять — девяносто девять. Два знака означают девяносто девять лет. — Радостное возбуждение охватило его. Он жестом показал на третий ряд. — Если первые группы означают девять и девяносто девять, то третья должна означать одиннадцать раз по девяносто девять или тысяча восемьдесят девять, и так на…
Он замолчал, так как крылатый снова указал на пер — вый знак и принялся постукивать пальцем. На сей раз это завяло порядочно времени. Прошло не менее минуты, а Кенлон все еще продолжал считать, следуя за постукиванием пальца:… 90… 100… 101… 102… 104…
Счет завершился на 111. Крылатый еще раз указал на отдельный знак, потом на третий ряд.
— Итак, — объявил Кенлон, — сто одиннадцать по девять — девятьсот девяносто девять. Тогда четвертый ряд должен означать тысячу сто одиннадцать по девять, то есть девять тысяч девятьсот девяносто девять, и так до тех пор, пока нижний ряд не обозначит девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять. Счет, конечно, для нас необычный, но наверняка за ним стоит какой — то математический закон.
Он хотел добавить еще кое — что к своим словам, но крылатый быстро обвел пальцем вокруг Солнца, затем поднял лист бумаги, зачеркнул последние два ряда, добавил еще один четырехзначный знак к нижней строке и два единичных. Потом оказал на эту строку и на себя.
Кенлон глубоко вздохнул. Что хотел показать крылатый? Что он хочет сказать?
