Теперь лишь слова Кэнби могли предотвратить убийство.
В страстную пятницу 1873 г. рассвет был ясным и холодный ветерок развевал брезент палатки для советов, все еще стоявшей между солдатским лагерем и цитаделью Лава-Бедс. Капитан Джек, Лодка Джим, Джон Из Шончина, Муж Эллин, Черный Джим и Бездельник Джим спозаранку явились на место переговоров, и один из них разложил костер из сухой полыни, чтобы согреваться в ожидании прибытия комиссии. На этот раз индейцы не привели с собой своих женщин. И ни один из них не взял с собой винтовки, но у каждого под одеждой был спрятан пистолет. Члены комиссии задерживались. (Винема все еще убеждала их не ходить.) Однако в начале двенадцатого генерал Кэнби и священник Томас подошли пешком, а за ними верхом — Л. С. Дайер, Альфред Мичэм, Винема и Франк Риддл. Комиссию и переводчиков сопровождали Чарли Бостонец и Фальшивый Чарли, ездившие в лагерь встречать членов комиссии. У обоих Чарли были винтовки, небрежно закинутые за плечо. Ни у одного из членов комиссии, по видимости, не было никакого оружия; однако в карманах у Мичэма и Дайера были короткоствольные крупнокалиберные револьверы.
Кэнби принес с собой коробку сигар и, подойдя к палатке, тотчас дал по сигаре каждому из присутствующих. Прикурив от костра, они сели вокруг огня на камни и несколько минут молча курили. Как впоследствии вспоминал Франк Риддл, первым заговорил Кэнби. «Он сказал, что он имеет дело с индейцами вот уже тридцать лет и что он пришел заключить с ними мир и поговорить по-хорошему; что все обещанное будет выдано им под его присмотром и что, если они покинут цитадель и пойдут с ним, он приведет их в хорошую страну и устроит их так, чтобы они могли жить, подобно белым людям.».
Следующим говорил Мичэм. Он начал с обычного предисловия о том, что Великий Отец в Вашингтоне просил его смыть всю пролитую кровь. Он сказал, что надеется доставить их в страну, которая лучше этой, где у них будут хорошие дома, вдоволь пищи, одежды и одеял. Когда Мичэм кончил, Капитан Джек сказал ему, что не желает покидать страну модоков, и просил об устройстве резервации поблизости от озера Туле и Лава-Бедс. Он вновь повторил свое прежнее требование о том, что солдаты должны быть отведены, прежде чем они договорятся о мире.
Очевидно, Мичэм был раздражен повторными требованиями Джека. Он повысил голос: «Будем говорить как мужчины, а не как дети». Затем он предложил тем модокам, кто этого пожелает, остаться в Лава-Бедс до тех пор, пока не будет найдена резервация, где они смогут жить мирно.
Джон Из Шончина, сидевший в десяти футах от Мичэма, напротив него, сердито сказал на языке модоков, чтобы член комиссии замолчал. В этот момент Лодка Джим поднялся и побрел к лошади Мичэма, которая стояла рядом. Шинель Мичэма была перекинута через седло. Лодка Джим взял шинель, надел ее, застегнул доверху и, слегка кривляясь, прошелся перед костром. Все замолчали и наблюдали за ним. «Ну что, похож я на Мичэма?» — спросил он на ломаном английском.
Мичэм пытался обратить эту заминку в шутку. Он протянул Лодке Джиму свою шляпу: «Надень ее, и ты станешь Мичэмом».
Лодка Джим перестал кривляться. «Погоди немного. Шляпа и так будет моей».
Очевидно, Кэнби понял значение слов Лодки Джима. Он поспешно возобновил переговоры, сказав, что только Великий Отец в Вашингтоне имеет власть отозвать солдат. Он просил Джека поверить ему.
«Я хочу сказать тебе, Кэнби, — ответил Джек, — что мы не можем заключить мир, пока столько солдат окружает нас. Если ты можешь пообещать мне дом где-нибудь в этих краях, пообещай сейчас. Ну, Кэнби, пообещай же. Мне больше ничего не надо. Это твой шанс. Я устал ждать твоих слов».
Мичэм почувствовал крайнюю напряженность в голосе Капитана Джека. «Генерал, ради бога, пообещайте ему», — воскликнул он.
Прежде чем Кэнби что-либо вымолвил, Джек вскочил на ноги и пошел прочь от костра. Джон Из Шончина повернулся к генералу. «Уведи солдат, верни наши земли! — закричал он. — Мы пытались договориться. С нас довольно».
Капитан Джек резко повернулся, сказав на языке модоков: «Всем приготовиться!» Он вытащил пистолет из-под своей куртки и навел его прямо на Кэнби. Щелкнул ударник, но произошла осечка. Кэнби изумленно глядел на него, затем пистолет выстрелил, и Кэнби упал замертво навзничь. Чарли Бостонец выстрелил в священника Томаса и убил его. Винема спасла жизнь Мичэму, выбив пистолет из рук Джона из Шончина. Воспользовавшись замешательством, Дайер и Риддл бежали.
Сняв форму с Кэнби, Джек увел модоков назад в цитадель ожидать прихода солдат. Главный спорный вопрос о выдаче Лодки Джима и его сторонников даже не обсуждался на этом последнем совете.
Через три дня началось сражение. Батарея мортир обстреливала Лава-Бедс, и пехота волна за волной шла в атаку на скалистые брустверы. Когда солдаты наконец ворвались в цитадель, там было пусто. Модоки ускользнули по впадинам и ущельям. Не имея охоты разыскивать этих отчаянно сражающихся индейцев в их убежищах, армейское командование наняло семьдесят двух наемников из индейцев племени тенино, живших в резервации Уорм-Спрингс в Орегоне. Эти разведчики из Уорм-Спрингс нашли место, где скрывались модоки, но, когда пришли солдаты, чтобы захватить их, Капитан Джек устроил засаду и почти целиком уничтожил их дозор.
Наконец численный перевес и огнестрельная мощь солдат принудили модоков рассеяться. Они были вынуждены зарезать своих лошадей для пропитания, и несколько дней им нечего было пить. По мере того как росло число потерь среди индейцев, Лодку Джима все более раздражала стратегия Капитана Джека. После нескольких дней, в течение которых они бежали, прятались и сражались, Лодка Джим и его группа покинули вождя, который предоставил им убежище и отказался выдать их Кэнби. Джек остался с тридцатью семью воинами, имея против себя более тысячи солдат.
Вскоре отряд Лодки Джима сдался солдатам и предложил им выследить Капитана Джека в обмен на помилование. Новый командующий, генерал Джефферсон Дэвис, взял их под защиту армии, и 27 мая Лодка Джим и три члена его группы пошли предавать того вождя, который отказался предать их. Они нашли Джека поблизости от Клир-Лейк, договорились о переговорах с ним, и сообщили ему, что они посланы принять его сдачу. Они сказали, что солдаты отнеслись к модокам справедливо и дали им вдоволь еды.
«Вы не лучше койотов, бегущих по долине, — ответил им Джек. — Вы прискакали сюда верхом на солдатских лошадях, вооруженные правительством. Вы собираетесь купить себе свободу, загнав меня в ловушку и выдав солдатам. Вы поняли, что жизнь сладка, но вы не считали так, когда вынудили у меня обещание убить этого человека, Кэнби. Я всегда знал, что жизнь сладка; вот почему я не хотел сражаться с белыми людьми. Я думал, что мы будем сражаться бок о бок и умрем, сражаясь. Теперь я вижу, что только мне придется расстаться с жизнью, расплачиваясь за убийство Кэнби, может быть, еще одному или двум индейцам. У тебя и у всех, кто сдался, дела идут хорошо, у вас вдоволь еды, по вашим словам. О, люди с птичьими сердцами! Вы пошли против меня…»
Более всего уязвило вождя модоков, что именно эти отступники за несколько недель до этого бросили женскую одежду ему на плечи и назвали его женщиной с рыбьим сердцем, вынудив у него таким образом обещание убить Кэнби. Они знали не хуже его, что ему поздно сдаваться, что он будет повешен за убийство Кэнби. Он сказал им, что предпочитает умереть с оружием в руках, а не с веревкой на шее, и затем велел им возвращаться и жить с белыми, если они этого хотят. Но он поклялся им, что, если они еще раз подойдут к нему на расстояние выстрела, он пристрелит их как паршивых собак.
Еще через несколько дней преследование возобновилось. Это «больше походило на преследование диких зверей, чем на войну, — рассказывал генерал Дэвис. — Отряды солдат состязались между собой, кто первым настигнет добычу».
После изнурительного бегства пешком через острые скалы и густые заросли Капитан Джек с оставшимися при нем до конца тремя воинами был обнаружен небольшим отрядом солдат. Когда Капитан Джек вышел сдаваться, на нем был синий мундир, снятый с генерала Кэнби, он был грязен и изорван в клочья. Джек протянул офицеру свою винтовку. «Ноги больше не служат Джеку, — сказал он. — Я готов умереть».
Генерал Дэвис хотел его немедленно повесить, однако военное министерство в Вашингтоне приказало провести суд. Суд происходил в форте Кламат в июле 1873 г. Капитан Джек, Джон Из Шончина, Чарли Бостонец и Черный Джим обвинялись в убийстве. У модоков не было защитника, и, хотя им было предоставлено право подвергать свидетелей перекрестному допросу, почти все индейцы мало что понимали по-английски, а говорить и вовсе не умели. Пока длилось судебное разбирательство, солдаты строили виселицы перед помещением, в котором содержались заключенные, так что не было никаких сомнений относительно того, каков будет приговор.
