Роберт ван Гулик
Ожерелье и Тыква
Глава 1
Судья Ди провел в пути уже несколько часов, но вокруг по-прежнему безмолвно высились деревья, а с их ветвей все капала и канала вода. Судья остановил коня и, запрокинув голову, с беспокойством оглядел густую листву и бледневший сквозь нее жалкий клочок свинцового неба. Изморось, того и гляди, могла смениться настоящим ливнем. Черная шапочка судьи и коричневый дорожный халат с черной отделкой уже промокли, в длинной бороде блестели капельки воды. Еще в полдень, когда судья Ди выезжал из деревни, ему сказали, что если не спутает поворот на развилке, то поспеет в Речную Заводь как раз к вечерней трапезе. Но он, должно быть, где-то свернул не туда, поскольку уже добрых четыре часа не видел ничего, кроме деревьев и густого кустарника, и не встретил ни единой живой души. Теперь и птицы в темных ветвях умолкли, а платье судьи насквозь пропиталось сыростью и запахом прелой листвы.
Вытерев бороду кончиком шейного платка, Ди мрачно подумал, что попал в на редкость неловкое положение, коли и впрямь сбился с пути, — дождь усиливался, а бескрайний лес простирался на много ли вдоль всего южного берега реки. Этак не пришлось бы ночевать под открытым небом! Судья со вздохом откупорил большую тыквенную бутыль, привязанную к седлу шнуром с красными кисточками, и сделал глоток. Тёпловатая вода отдавала затхлостью.
Судья опустил голову и протер глаза, — их разъедал пот, стекавший с мокрых бровей. Вновь посмотрев вперед, Ди замер и недоверчиво уставился на неуклюжую фигуру всадника, каковой бесшумно приближался к нему по мягкому мшистому ковру. Незнакомец являл собой точную копию его самого: длиннобородый мужчина в четырехугольной черной шапочке и коричневом дорожном халате с черной отделкой. У седла также болталась коричневая бутыль из тыквы, подвязанная шнуром с красными кистями.
Судья снова протер глаза и с облегчением перевел дух. Полумрак и резь в глазах ввели его в заблуждение. В бороде и волосах незнакомца проглядывала седина, да и сидел он не на лошади, а на старом длинноухом осле. Но облегчение длилось недолго, вновь уступив место тревоге, — поперек ослиного крупа покачивались два коротких копья. Судья потянулся к рукояти меча за спиной.
Незнакомец, подъехав поближе, вскинул на судью большие задумчивые глаза. Его широкоскулое лицо покрывали морщины, а из-под поношенного и залатанного халата, несмотря на правильную осанку, выпирали костлявые плечи. То, что судья принял за оружие, оказалось парой костылей с загнутыми концами. Ди отпустил рукоять меча и вежливо осведомился:
— Не соблаговолите ли сказать мне, почтеннейший, ведет ли эта дорога в Речную Заводь?
Незнакомец пристально рассматривал бутыль, болтавшуюся у седла судьи, и ответил не сразу. Наконец, он улыбнулся и, вскинув на собеседника необычные, лишенные блеска глаза, звучно объявил:
— Да, по этой дороге вы и впрямь доберетесь туда, доктор. Только в объезд.
Очевидно, старик принял его за лекаря, скорее всего, потому, что судья путешествовал без сопровождения, а также из-за бутыли —именно в таких целители обычно возили с собой снадобья. Однако, прежде чем судья успел исправить недоразумение, незнакомец снова заговорил:
— Я совсем недавно выехал из города, но срезал путь неподалеку отсюда, так что с радостью провожу вас — это займет не больше четверти часа. — Старик развернул осла и пробормотал: — Хорошо бы вы позаботились о человеке, которого нашли в реке. Ему может понадобиться ваша помощь, доктор.
Судья Ди хотел было признаться, что служит в управе Пуяна, на севере провинции, но сообразил, как непросто будет объяснить случайному знакомцу, почему он путешествует в простом платье и без официального сопровождения. И судья решил сам расспросить попутчика:
— А каким ремеслом занимаетесь вы, почтенный?
— Никаким. Я просто странствующий монах.
— Понятно. А я чуть не принял вас за собрата. Что вы держите в своей бутыли?
— Пустоту, мой господин. Ничего, кроме пустоты. И это куда большая ценность, чем любое из снадобий, каковыми вы могли бы наполнить свою, доктор! Не обижайтесь, конечно. Дело в том, что пустота всегда значимее содержимого. Вы можете взять лучшую глину и вылепить прекраснейший сосуд, но без пустоты он окажется бесполезным. И как ни украшайте дверь или окно, лишь благодаря пустоте они могут вам служить. — Старик щелкнул языком, подгоняя осла, и задумчиво представился: — Меня называют мастером Тыквой.
Итак, попутчик оказался монахом, а следовательно, личностью весьма далекой от мирской жизни, и это окончательно убедило судью, что сообщать ему свое настоящее имя и профессию не стоит.
— Вы, кажется, говорили, будто в реке нашли человека? — полюбопытствовал он.
— Выезжая из города, я слышал, что два рыбака принесли на берег мужчину, выловленного ими из воды. Вот тут можно сократить дорогу —я поеду вперед.
Лес здесь граничил с возделанным полем; какой-то крестьянин, прикрывшись от дождя соломенной накидкой, пропалывал посевы. По глинистой тропе путники выехали на дорогу, что вилась вдоль берега реки. Дождь прекратился, и над неподвижной темной водой вставала легкая дымка. С низко нависшего неба на землю опускалось душное влажное марево. Вдоль дороги стояли аккуратные домики, и все попадавшиеся навстречу прохожие были опрятно, а то и хорошо одеты. Судья не заметил тут ни одного нищего.
— Похоже, город процветает, — заметил судья.
— Да, он невелик и живет доходами от перевозок по реке, рыбной ловли и заказов из Водяного дворца — этот императорский дворец расположен к востоку от города, за сосновым лесом. Мы же сейчас — в западной части, она считается самой бедной. Наиболее процветающие кварталы — ближе к востоку, рядом с рыбным рынком. Я покажу вам два лучших постоялых двора — «Зимородок» и «Девять облаков» Если только вы не хотите остановиться у друзей или родственников…
— Нет, я тут проездом и никого не знаю. Я вижу, вы возите с собой костыли. У вас что-то с ногами?
— Я хромаю на одну ногу, да и со второй не все ладно… Но тут уж ничего не поделаешь, доктор! Ага, вот и представители власти. Бдительные, как всегда! Видимо, человек, которого выудили из реки, в вашей помощи более не нуждается. Но все-таки давайте туда заглянем.
На широкой набережной перед рыбным рынком собралась небольшая толпа. Над головами зевак возвышалась фигура всадника. По золотому шлему с красными перьями и красному шейному платку судья догадался, что перед ним начальник императорской стражи.
Мастер Тыква подтянул к себе костыли, слез с осла и заковылял к толпе. Осел опустил уши и принялся искать объедки на булыжной мостовой. Судья Ди спешился и побрел вслед за монахом. Зеваки расступались перед ними; как видно, старика в городе хорошо знали.
— Это Тай Мин, мастер, учетчик постоялого двора «Зимородок», — вполголоса проговорил высокий парень. — Можно сказать, его песенка спета.
Двое стражников в длинных кольчугах сдерживали толпу. Взглянув через плечо мастера Тыквы, судья Ди увидел человека, распростертого у самых копыт коня, на коем восседал начальник стражи, и невольно содрогнулся. Судье и раньше случалось видеть погибших насильственной смертью, но на сей раз зрелище было особенно тошнотворным. На земле, раскинув руки, лежал молодой человек, одетый лишь в куртку, и ее длинные рукава облепили кожу. Мокрые пряди длинных волос обрамляли распухшее, зверски обезображенное лицо. На голых ногах и босых ступнях виднелись следы сильных ожогов, а кисти рук покрывали глубокие порезы. Из распоротого живота вывалились бледные внутренности. Над телом стоял один из стражников. Он опустился на колени, и судья мог видеть только широкую спину и золотые наплечники.
— В левом рукаве у него спрятал какой-то сверток, — послышался чей-то хриплый голос, —должно быть, это мое серебро!
— Заткнись — прикрикнул стражник на стоявшего в первом ряду плаксивого старика с крючковатым носом и растрепанной бородой.
— Это Вэй Чен, хозяин постоялого двора «Зимородок», — шепнул судье мастер Тыква. —Только и думает что о деньгах!
Судья Ди мельком взглянул на долговязого содержателя постоялого двора и перевел взгляд на стоявшую рядом с ним миниатюрную и стройную девушку лет семнадцати. На ней было длинное голубое платье с красным поясом, а блестящие черные волосы заплетены в две косы. Красивое личико девушки
