— Она спасла вашей дочери жизнь.
Кеннет осторожно постучал и приоткрыл дверь палаты, где лежала Симоне. Шторы задернуты, свет погашен. Кеннет, прищурившись, всмотрелся в темноту. На диване кто-то лежал — может быть, и дочь.
— Симоне? — тихо позвал он.
— Я здесь, папа.
Голос с дивана.
— Хочешь, чтобы было темно? Зажечь свет?
— Папа, я не могу, — прошептала она, помолчав. — Я не могу.
Кеннет на цыпочках подошел, сел на диван и обнял ее. Симоне заплакала горько, душераздирающе.
— Однажды, — сказал он и погладил ее, — я проезжал на патрульной машине мимо твоего садика и увидел тебя во дворе. Ты стояла лицом к ограде и плакала. Сопли текли из носа, ты была мокрая и грязная, а воспитатели и не собирались тебя утешать. Стояли и болтали, абсолютно равнодушные.
— И что ты сделал? — спросила Симоне.
— Остановил машину и пошел к тебе. — Кеннет сам себе улыбнулся в темноте. — Ты тут же перестала реветь, взяла меня за руку и пошла за мной.
Он помолчал.
— Представь себе, что сейчас я могу просто взять тебя за руку и отвести домой.
Она кивнула, положила голову ему на плечо и спросила:
— Ты что-нибудь слышал про Сима?
Кеннет погладил дочь по щеке. Он колебался: говорить правду или нет? Врачи сказали без обиняков: Шульман потерял слишком много крови. Его мозг получил серьезные повреждения. Его не спасти. Он никогда не выйдет из комы.
— Врачи еще не знают точно, — осторожно начал он, — но… — Он вздохнул. — Милая, дела не очень хороши.
Симоне затряслась от рыданий.
— Я не могу больше, не могу, — плакала она.
— Ну да, да… Я позвонил Эрику. Он уже едет.
Симоне кивнула:
— Спасибо, папа.
Кеннет опять погладил ее.
— Я правда больше не могу, — прошептала Симоне.
— Не плачь, дружок.
Она снова громко, со стонами зарыдала.
— Я больше не могу…
В тот же миг открылась дверь, и Эрик включил свет. Он пошел прямо к Симоне, сел с другой стороны и сказал:
— Слава богу, что ты выбралась.
Симоне уткнулась лицом ему в пальто и сдавленно произнесла:
— Эрик.
Эрик погладил ее по голове. Он выглядел уставшим, но взгляд был ясный и острый. Симоне подумала, что он пахнет домом, пахнет ее семьей.
— Эрик, — серьезно сказал Кеннет. — Ты должен знать кое-что важное. Ты тоже, Симоне. Я недавно говорил с Аидой.
— Она что-нибудь сказала? — встрепенулась Симоне.
— Я рассказал им, что мы поймали Вайлорда и других, — ответил Кеннет. — Не хотел, чтобы они и дальше боялись.
Эрик вопросительно посмотрел на него.
— Это долгая история, объясню, когда будет время, но… — Кеннет перевел дыхание и глухим усталым голосом сказал: — Какая-то женщина связывалась с Беньямином за несколько дней до его исчезновения. Она выдавала себя за его настоящую, биологическую мать.
Симоне высвободилась из объятий Эрика и посмотрела на Кеннета. Высморкалась и спросила голосом, тонким и ломким от плача:
— Его настоящая мать?
Кеннет кивнул:
— Аида рассказала, что эта женщина давала ему деньги, помогала делать уроки.
— Что за ерунда, — прошептала Симоне.
— Она даже дала ему другое имя.
Эрик поглядел на Симоне, потом на Кеннета и попросил продолжать.
— Так вот, — сказал Кеннет, — Аида рассказала, что эта женщина, которая объявила себя мамой Беньямина, настаивала, что его настоящее имя — Каспер.
Симоне увидела, как у Эрика окаменело лицо; на нее нахлынула такая тревога, что сонливость исчезла без следа. Она спросила:
— Эрик, в чем дело?
— Каспер? — переспросил тот. — Она называла его Каспер?
— Да, — подтвердил Кеннет. — Сначала Аида не хотела ничего рассказывать, она обещала Беньямину…
Он замолчал на полуслове. Эрик побелел, у него стал такой вид, словно он вот-вот упадет в обморок. Он поднялся, отступил на несколько шагов, налетел на стол, запнулся о кресло и вышел из комнаты.
Глава 45
Эрик сбежал по лестнице в больничный холл, протолкался через толпу подростков с цветами, промчался по грязному полу, мимо старичка в инвалидном кресле. Влажные коврики хлюпали под ногами, когда он толкнул дверь главного входа. Эрик сбежал вниз по каменной лестнице, не обращая внимания на лужи и бурую снежную слякоть, мимо автобуса, прямо через дорогу, продрался сквозь невысокие кусты и оказался на гостевой парковке. С зажатым в руке ключом побежал мимо грязных машин. Открыл дверь, сел, завел мотор и так поспешно сдал задом, что крыло машины оцарапало бампер соседнего автомобиля.
Все еще тяжело дыша, он свернул налево, на Дандерюдсвеген. Он гнал машину как мог, но возле школы Эдсберга сбросил скорость, достал телефон и позвонил Йоне.
— Это Лидия Эверс, — почти закричал он.
— Кто?
— Лидия Эверс похитила Беньямина, — серьезно продолжал Эрик. — Я рассказывал о ней, это она подала на меня заявление.
— Мы ее проверим, — сказал Йона.
— Я еду к ней.
— Дайте адрес.
— Дом на Теннисвеген в Рутебру, номер не помню. Красный дом, довольно большой.
— Подождите меня где-нибудь в…
— Я еду прямо туда.
— Слушайте, не делайте глупостей.
— Беньямин умрет, если не получит лекарство.
— Дождитесь меня…
Эрик оборвал разговор, прибавил скорости, проскочил через Норрвикен, переехал железную дорогу, идущую параллельно длинному узкому озеру, пустился в неосторожный обгон возле дрожжевой фабрики и, чувствуя, как пульсирует в висках, повернул возле «Кооп-Форум».
