— Не знаете случайно, трейлер и сейчас лежит на свалке?
— Кто его знает. Остатки, наверное, лежат.
— Если я попрошу вас поехать на эту свалку, покажете?
— Только я своими глазами трейлер на свалке не видел.
— Ну, может, узнаете. И еще. Роберт Арутюнович, кроме пятидесяти тысяч водителям, вы отдали деньги Вадиму Павловичу?
— Отдал.
— Сколько денег всего вы ему отдали?
— Считайте… Всего я должен был за лезвия семьсот пятьдесят тысяч. Пятьдесят отдал водителям. Остальное — Вадиму Павловичу.
— То есть семьсот тысяч рублей?
— Да. Семьсот тысяч рублей.
— Вадим Павлович куда-то положил эти деньги? В чемодан, в сумку?
— Деньги уже лежали в чемодане. В моем. Вадим Павлович забрал их вместе с чемоданом. По взаимной договоренности.
— Опишите, пожалуйста, чемодан.
— Черный. Из искусственной кожи. С двумя ремнями. Такие чемоданы есть сейчас в продаже. Польского производства.
— Значит, чемодан был новый?
— Да, новый.
— Вы передали Вадиму Павловичу два билета СВ на вечерний поезд. До Москвы?
— Верно.
— Почему два? Он что, уехал в Москву не один?
— Вот уж не знаю. Дереник проводил его только до вокзала. Хотел проводить до вагона, но Вадим Павлович сказал, что дойдет сам.
— Что еще было у Вадима Павловича из багажа? Кроме вашего чемодана?
— Ничего. Только этот чемодан.
— После этого вы видели Вадима Павловича? Хоть раз?
— Не видел.
— О дальнейших встречах договаривались?
— Нет. Вадим Павлович сказал: если что-то подвернется, он даст знать. Но пока от него ничего нет. Думаю, и не будет.
— Я правильно понял: Вадим Павлович уехал, не повидавшись с водителями?
— Правильно.
— Что-нибудь еще знаете об этих водителях? Откуда они? Имена, фамилии? Где работают?
— Я все сказал. Больше ничего не знаю.
«Допрос можно заканчивать», — подумал Рахманов. Все показания Азизова еще предстоит проверить. Но похоже, подследственному не имело смысла что-то скрывать. Просмотрев протокол допроса и подождав, пока Азизов поставит подпись, кивнул:
— Роберт Арутюнович, вы обещали показать, где находится свалка. Готовы поехать прямо сейчас?
— Пожалуйста. Готов.
— Отлично. Тогда выезжаем через десять минут.
Вызвав конвоира, Рахманов попросил его подождать вместе с Азизовым в коридоре. Набрал по коду Москву, услышав отзыв Инчутина, сказал:
— Леша, привет. Это Рахманов. У меня мало времени, поэтому давай коротко. Как дела? Что-нибудь новое есть?
— По мелочам есть кое-что. Но если вы насчет «Росгалантереи», там все глухо. По-прежнему.
— Ясно. Возьми ручку, карандаш и записывай. Записываешь?
— Записываю…
— Новлянская Вера… Была женой замминистра… Работала в министерстве легкой промышленности и в минторге. В частности, в «Росгалантерее». Богатая и известная в Москве женщина. Возраст неопределенный. Как говорится, средних лет. Запиши телефон… — Продиктовал. — Записал?
— Записал.
— Отлично. Определись с этой Новлянской. Выясни: кто такая, где живет, кем работает. Естественно, где находится в настоящее время. И вот что: отправь сейчас с нарочным вызовы на завтра Клюеву и Шитикову. Клюеву на четырнадцать ноль-ноль, Шитикову на шестнадцать. Если ничего не случится, мы утром прилетим. Причем с конвоем. Так что подготовь встречу. Все понял?
— Все. Не волнуйтесь, Андрей Викторович, все выполню. До встречи.
— До встречи. К концу дня я еще позвоню с уточнением. — Рахманов положил трубку и спустился вниз.
На свалке
«Газик» городского УВД, в котором, кроме водителя, сидели Рахманов, Саенко, Жильцов и Азизов, проехал минут пятнадцать по загородному шоссе и затормозил у городской промышленной свалки. Едущий следом служебный «рафик» с понятыми, представителем ГАИ и экспертом-криминалистом встал рядом. Сидящий впереди Рахманов обернулся. Посмотрел на Азизова:
— Роберт Арутюнович, здесь?
Зажатый между Саенко и Жильцовым Азизов цокнул языком:
— Гражданин следователь, я ведь не проверял. Я только слышал. Мне сказали: дело было на этой свалке. Ищите сами.
Выйдя из машины, Рахманов сразу увидел внизу, под откосом, перевернутый серебристый прицеп. Колес на нем не было. С одного бока прицеп был завален проржавевшими металлическими конструкциями. Метрах в тридцати лежала кабина, тоже перевернутая и тоже без колес. Вдоль борта тянулась надпись: «Мострансагентство». Остановившийся рядом Жильцов сказал:
— Похоже, оно самое.
— В любом случае спускаться придется, — добавил Саенко. — Так ведь, Андрей Викторович?
— Придется… — согласился Рахманов. — Понятые пока не нужны. Ну, а остальные… Давайте как-то пробираться.
Путь до прицепа занял примерно столько же, сколько проезд от города до свалки. И все же пятерка добралась до перевернутого кузова, как-то ухитрившись при этом сохранить костюмы в целости.
Остановившись, Рахманов увидел: место на задней стенке, где обычно пишется номер, тщательно замазано белой нитрокраской. Саенко постучал по белой поверхности:
— Нитрокраска… Если скрести, работы часа на два.
— Нитрокраску можно снять растворителем, — заметил Жильцов. — Шестьсот сорок шестым или шестьсот сорок седьмым. В крайнем случае, ацетоном.
Инспектор ГАИ, обернувшись, крикнул водителю «рафика»:
— Сандро! У тебя есть растворитель? Или ацетон?
— Есть ацетон! — крикнул водитель. — Нести?
— Неси! И прихвати какой-нибудь инструмент! Молоток, отвертку! Если есть стамеска, стамеску! И веди понятых!
Пока водитель добирался с ацетоном и инструментом, эксперт сделал несколько снимков задней стенки. Пришли водитель и понятые. С помощью ацетона Жильцов и инспектор ГАИ начали постепенно снимать нитрокраску. Первая открывшаяся цифра оказалась шестеркой. Вторая тоже шестеркой. После того как открылся весь номер, стало ясно: трейлер тот самый. И все же для верности Рахманов попросил проверить номера шасси и двигателя. Сошлись и они. Теперь сомнений не было никаких. Именно этот
