— По-моему, это неприлично — приводить в дом женщину.
— Ты разве не слышала, что я сказал? Тара — моя кузина.
— Ты полагаешь, что я совсем дура? — бросила она презрительно.
Но Дэвид вдруг улыбнулся:
— Сэми! Ты ревнуешь?
— Я? Не дождешься! — Она чуть не плакала от отчаяния. — Ты ведешь себя недостойно, ты презираешь меня… Зачем тогда посылаешь мне цветы?
— Сэми, ты не соображаешь, что говоришь. Опомнись! — Он поднял руки и рассмеялся.
Саманта задохнулась от ярости, но выкрикнула:
— Соображаю! И не вижу ничего смешного. Уходи!
Дэвид внимательно наблюдал за беснующейся Самантой.
— Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь.
Глава седьмая
— Еще раз повторяю: Тара — моя кузина, мы вместе росли. Ее отец, мой и отец Эндрю — братья. Сейчас у нее трудности в личной жизни, ей надо где-то переждать, чтобы ее не нашел бывший муж- наркоман. К тому же он еще и игрок.
— Почему он предъявляет к ней какие-то претензии?
— Он не хочет разводиться и требует денег, которые ему нужны на наркотики и карты. В общем, Тара очень несчастна сейчас и нуждается в заботе. Она знает, что я всегда выслушаю ее и дам полезный совет. Сэми, глупышка, значит, ты подумала… — Он не договорил, весьма довольный ее реакцией на Тару.
— А что я должна была подумать, когда увидела, как она утром выходит из твоей спальни? — подбоченилась Саманта, как какая-нибудь торговка.
— Я уступил ей свою спальню, а сам провел ночь в кабинете Эндрю, у него широкая софа.
Саманта облегченно вздохнула, надеясь, что Дэвид ничего не заметил, но он затаенно улыбнулся, услышав этот прерывистый вздох.
— Извини, — пролепетала Сэми, — я вела себя глупо.
— Ладно, прощаю, я тоже виноват, надо было посоветоваться с тобой. А вообще-то хорошо, что все так случилось, теперь я знаю, что небезразличен тебе.
Саманта сразу ощетинилась:
— Вот еще!
— Брось, Сэми. Ты должна получить свою долю счастья от судьбы, и я могу тебе ее преподнести, если разрешишь.
— Ты уверен, что способен дать мне то, что нужно? — насмешливо спросила она. — И уверен, что именно ты можешь это сделать?
— Уверен. Но сначала я хочу, чтобы ты поверила в меня. Сэми, неужели тебе не хочется погулять со мной в лесу? Не хочется отдаться мне на траве под звездным небом?
— В компании с комарами? — саркастически спросила она.
Он рассмеялся:
— Комаров не будет, обещаю.
Она отрицательно покачала головой: нет!
— Господи, ну как убедить тебя, что нельзя лишать себя радостей жизни? Что сделать, чтобы ты забыла про свою учебу, про склад и подумала о себе? — Он подошел к ней, обнял за плечи.
— Это не так просто, как тебе кажется, у меня уже выработался рефлекс на…
— Глупышка! — перебил Саманту Дэвид и, прижав к себе, стал целовать, покусывая ее губы, ушко и шею маленькими поцелуями-укусами, от которых она тут же пришла в страшное возбуждение. — Это совсем не сложно, как видишь, — говорил он, время от времени отпуская ее губы, чтобы набрать воздуха.
Саманта чувствовала, что готова отдаться ему, но дух противоречия заставил ее вырваться из его рук.
— Нет! И еще раз нет! Не сейчас, не сегодня, не здесь! Прошу тебя, уходи, пожалуйста! — умоляющим голосом прохрипела она.
Остановив свой порыв усилием воли, Дэвид отпустил ее и тут же вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Саманта дрожала как в лихорадке. Она хотела любви, счастья, всего того, что предлагал ей Дэвид, но он предлагал это на один день, ну, на месяц, а она хотела забыть одиночество навсегда. Сэми уже пережила шок расставания, когда ее бросили с ребенком… Еще раз такое она не переживет.
— Замечательно, — сказала Тара, улыбнувшись Дэвиду. — Похоже, она неравнодушна к тебе.
Дэвид не ответил, но по нему было видно, что слова Тары ему приятны. Он налил себе чуть-чуть виски, плеснул содовой и глотнул.
— Знаешь, она долго не хотела верить, что ты моя кузина, правде всегда трудно поверить.
— О, ты бы видел ее лицо, когда мы с ней столкнулись вчера утром! — засмеялась Тара. — Бедняжка, пожалуй, это слишком сильное для нее испытание.
— К тому же ты вышла из моей спальни.
— Я бы на ее месте взбесилась от ревности.
— Знаешь, Тара, она говорит, что это не ревность. Ее поразило другое: как я смел привести в дом женщину, как мог так унизить ее. Она оскорблена, а не ревнует. К тому же я ее вообще не интересую.
— Думаю, твое самолюбие никто так не задевал.
— Мое самолюбие совершенно ни при чем. Мне жаль ее. Маленькая худенькая труженица, спит мало, ест кое-как и что попало, да еще и учится вечерами.
— Ты говоришь о Саманте как о близкой родственнице.
Он пожал плечами.
— Раз я живу с ней в одном доме, пусть даже и временно, мне не хочется, чтобы рядом был несчастный, замотанный человек. Ее надо успокоить, у нее трудная судьба и сын на руках. Мне хочется, чтобы она немного отвлеклась от своих проблем. Знаешь, у меня есть один план… — Он замолчал, решив, что пока рано говорить об этом. — Я потом тебе все расскажу, ладно, сестричка?
Тара пригубила вино и задумчиво посмотрела на него.
— Насколько серьезны твои чувства к ней?
— Я… собственно, чувств никаких нет, я просто хочу помочь ей, пока живу здесь.
— В чем помочь, Дэвид? Это звучит многообещающе. Разве ты не видишь, что ее не интересует легкий флирт? Ей не нужна сиюминутная помощь.
Дэвиду не понравились слова Тары.
— Ты же сама знаешь, что у меня нет желания заводить что-то серьезное, — раздраженно сказал он. — Разве стремление помочь можно расценивать как-то по-другому?
— Только если вы оба воспримете ваши отношения как дружбу, хотя вряд ли она захочет с тобой… дружить. Саманта умная женщина и понимает, что, как бы ни назывались сейчас ваши отношения, она проиграет. Понимаешь, о чем я говорю? Слушай внимательно. Из того, что я увидела и что сказал ты, я поняла одно: ты для нее лакомый кусок — огромные деньги, навязчивое желание помочь, хорош собой, чего нельзя сбрасывать со счетов, и…
— Ты несправедлива к ней, Тара, — перебил он.
— Несправедлива?
— Она не такая, у нее нет и капли меркантильности. Ты считаешь, что она играет со мной, заманивая в капкан?
— Конечно! Только она прекрасно понимает, что через два-три месяца ты бросишь ее, а ей останется только тешить себя воспоминаниями.
