— Значит, вы лишены недостатков, мистер Макмиллан? А куда же подевалось ваше чувство юмора?
Он улыбнулся.
— С тобой потеряешь не только чувство юмора, но и голову. Так хочешь в ресторан?
— Очень!
Саманта не кривила душой: ей вдруг до того захотелось съесть что-нибудь другое, кроме опостылевших гамбургеров и тостов, что она даже задохнулась.
К черту сдержанность и здравый смысл!
Глава шестая
Саманта сидела у себя в комнате, размышляя о том, что ей надеть. Ее гардероб был скромным и совершенно не подходил для походов в рестораны. Юбки, блузки, джинсы, шорты, футболки — ни одного платья. Она почувствовала отчаяние. Дэвид наверняка оденется шикарно, а она с ним рядом будет выглядеть какой-то провинциалкой.
Неужели он не понимает, что она не может покупать себе модные туалеты и шикарную обувь? Что ж, наденет то, что есть. Если ему не понравится, пусть пеняет на себя. В другой раз подумает, прежде чем приглашать ее куда-нибудь.
Саманта вспомнила о Сюзанне: можно было бы что-нибудь взять у нее, но Сюзанна повыше и покрупнее… Все, наденет свое. Кремовая юбка и черная блузка всегда выглядят пристойно. Да, скромно, но элегантно. Зато у нее есть такое ожерелье, которое вряд ли еще у кого-нибудь найдется, и не только в ресторане, а и во всей Виргинии.
Дэвид оценил и наряд, и старинное ожерелье. Саманта в ожидании заказа стала рассказывать ему о своей прабабушке-англичанке. Она была помолвлена с одним достойным молодым офицером, который служил в Индии. Во время одного из отпусков он и привез прабабушке в качестве свадебного подарка это опаловое ожерелье. Свадьбу должны были сыграть через год, но жених не вернулся из Индии — через месяц он умер от укуса ядовитой змеи. Прабабушка долго горевала по своему жениху, а потом вышла замуж, и они эмигрировали в Америку, где ее муж собирался разбогатеть и сделать карьеру, но вместо карьеры наделал двенадцать человек детей. А ожерелье досталось по наследству Саманте.
Дэвид тоже поведал ей романтическую историю о своем прапрадеде-пирате, который нагонял страху на все суда в Карибском море.
Так, беседуя и наслаждаясь изысканной едой, они болтали, все больше узнавая друг о друге, и Саманта как-то легко и спокойно рассказала ему о Джейсоне, о его неблаговидном поведении как отца.
— Значит, он оставил тебя с грудным ребенком?
— Кевин был неспокойным малышом, он ему мешал отдыхать после работы.
Дэвид задохнулся от возмущения. Собственный ребенок может мешать? Какая дикость! Он стал горячо доказывать Саманте, что Джейсон вряд ли дал бы мальчику то, что может дать настоящий отец.
Саманта не вытерпела и задала ему вопрос, который уже давно ее мучил: был ли он женат и как жена смотрела на его постоянное отсутствие?
— Я был женат, но давно. — Дэвид взял бокал, отпил порядочный глоток вина и не сказал больше ни слова.
Она так и думала. Но задавать другие вопросы побоялась: у него вдруг стало непроницаемое и чужое лицо. Значит, еще не время спрашивать, видимо слишком тягостным было расставание.
Саманта вздохнула и переключилась на омара. Она давно так вкусно не ела, а если честно, то вообще не пробовала многие блюда, стоявшие перед ней.
Дэвид рассказывал о своих детских годах, а она думала, что такого детства, как у Дэвида, у Кевина никогда не будет. Каким вырастет Кевин? Будет ли он так же любить свою работу, как Дэвид? Какую профессию он себе выберет? Не затаит ли он обиду на мать, которая не смогла сделать его богатым? Очень много вопросов возникало у нее в голове, на которые она не могла ответить.
— Я строил мосты и дамбы у себя в парке, — говорил Дэвид, глядя на нее так, как будто она была с ним там, рядом, в родовом имении. — А ты о чем мечтала в детстве?
— Ну, я, как и все девочки, мечтала иметь любящего мужа, много детей, богатый красивый дом, в котором я была бы хозяйкой… Еще мечтала, что буду учительницей. — Саманта нахмурилась, потом как-то виновато улыбнулась. — Вот и все.
Но про себя она добавила: а сейчас я одна, без мужа, у меня один ребенок, я изучаю неинтересное мне дело и не имею дома. У меня никогда не будет любимого мужа, я не узнаю, какое это счастье — просыпаться утром в его объятиях.
Она видела себя счастливой матерью, женой, хозяйкой… Почему она не родилась в прошлом веке, когда эти нехитрые семейные радости были уделом каждой женщины?
— Значит, ты хотела иметь много детей?
— Поздно об этом говорить. Мне почти тридцать.
— Старушка!
— Это не смешно.
Он улыбнулся:
— Саманта, ты ужасно забавная, твоя серьезность придает тебе удивительное очарование. — И вдруг он, к своему ужасу, увидел, что она заплакала.
Отодвинув стул, Сэми схватила сумочку и вылетела из зала. В дамской комнате она причесалась, попудрилась и, глянув на себя в зеркало, осталась довольна. Ну, теперь все в порядке, только к чему эти слезы? Что обидного он сказал?
У входа ее ждал Дэвид.
— Разве мы уже уходим? — спросила она удивленно.
— Я подумал…
— Мне здесь очень нравится, я хочу еще посидеть. Но раз ты решил, то пойдем.
По дороге домой Дэвид попытался сгладить неловкость.
— Извини, что я тебя расстроил.
— Я сама виновата, разнюнилась, как маленькая девочка, у которой отняли куклу. — Она вздохнула. — У тебя в жизни все было замечательно, твои мечты стали реальностью, а я… Как видишь, у меня пока не осуществилось ни одной мечты… хотя мне тридцать лет. Тут не до шуток.
Дэвид погладил ее по плечу, хотел что-то сказать, но промолчал.
— А в общем, — закончила она, — я тебе благодарна за то, что вытащил меня на люди, за вкусную еду. Вряд ли я в ближайшее время окажусь снова за таким столом.
Понимая, что за ужином они немного сблизились, а теперь все снова вернулось на круги своя, она ощутила странную тоску.
Дэвид снял пиджак и бросился на кровать. Разумеется, он не хотел обидеть ее, да и в чем он виноват? В том, что она бедна и одинока? Но он ничем не может помочь ей… не может? Впрочем, сейчас не время размышлять на такие темы.
Не принять ли перед сном душ? Лучше пойду поплаваю в бассейне, решил Дэвид. Надев плавки, он трусцой побежал к бассейну. Плавал он с большим удовольствием и, разумеется, представлял, что рядом с ним Саманта… Это было восхитительное видение… Она не отдает себе отчета в том, как хороша, даже когда плачет.
Да, он поступил бестактно. Его, видите ли, рассмешило то, что она заговорила о возрасте. Идиот! Дэвид ругал себя за неделикатность, за хвастовство. С кем он сражается? Сэми изо всех сил пытается не показывать свои слабости, а он изо всех сил стремится сорвать ее легкую маскировку.
Он еще раз пересек бассейн, вылез и стал вытираться. Пора домой.
