— И все-таки, Саманта, неужели два-три дня нарушат ритм ваших занятий? Или вечер в ресторане… вы что, забудете то, что проходили? Сейчас вы молоды, но платите слишком высокую цену за свое будущее, в котором вас ждет только старость, пусть даже и обеспеченная.
— Дэвид, поймите же, я не могу, не могу именно сейчас, летом, отказаться от занятий. Но то, о чем вы мне прожужжали все уши, то есть прогулки под луной, любовь на пустынном пляже и прочие радости, как я понимаю, с вами, тоже не даст мне счастья в будущем. Я не хочу играть в любовь, поймите вы наконец, у меня уже была одна игра, в результате которой я осталась одна с сыном на руках, а вы уговариваете меня, как какую-то восемнадцатилетнюю дурочку… Я знаю, что молода, но бросать остатки молодости под ноги хотя бы и вам не входит в мои планы.
— Однако вы предъявляете мне счет, Саманта. Похоже, из вас выйдет хороший специалист. Играть в любовь… Я говорил об удовольствии пообедать в ресторане, пойти на прогулку, отправиться куда-нибудь на экзотический остров, а вы…
— Да, наши понятия об удовольствиях отличаются.
— Правда? — усмехнулся он, а потом внезапно обнял ее и запечатал рот поцелуем.
Это было столь неожиданно, что Саманта, не отдавая себе отчета, ответила на его поцелуй. Поцелуй длился и длился, и ни один из них не хотел закончить его. Тело Саманты затрепетало независимо от ее воли… Дэвид был такой большой и сильный, его руки так вкрадчиво скользили по ее груди, плечам и дальше, дальше, что она потеряла над собой власть, отдаваясь сладостной ласке и так же самозабвенно лаская его. Когда он наконец отпустил ее губы, она мало что соображала, комната плыла у нее перед глазами, а ноги почти не держали ее… Что он с ней сделал? Ей это не нужно, да и ему тоже: кругом полно женщин, готовых на все.
Дэвид снова притянул ее к себе и прильнул к губам, лаская бедра Саманты, грудь… Она не сделала ни малейшего движения, чтобы остановить его.
— Врачи считают, что страстные и долгие поцелуи очень полезны для иммунной системы, снимают нервное напряжение, усталость, — сказал Дэвид, оторвавшись от ее губ.
Саманта посмотрела на него отсутствующим взглядом.
— Вполне возможно, однако… — она попыталась высвободиться из его объятий, — однако ко мне это не имеет никакого отношения. Ваша лекция о пользе поцелуев очень интересна, но у меня нет стресса, иммунная система в порядке, и мне стоит только поспать хотя бы на два часа побольше, и ваше чудодейственное лекарство — поцелуи — будет посрамлено.
Ей удалось наконец вырваться, и она выскочила из комнаты. Что делать? У нее нет больше сил сопротивляться Дэвиду, она готова вернуться и тут же на полу отдаться ему со всей страстью, на которую только способна. Упиваться его поцелуями, извиваться в его объятиях, только бы избавиться от этого острого желания.
Саманта приготовила постель, переоделась… А в голове стучало: Дэвид, Дэвид… Конечно, она для него находка: поцеловал — и она готова: никуда не надо идти, кого-то искать, она под рукой, думала Сэми, устраиваясь под одеялом и дрожа от холода… но от холода ли?
Пусть он прав, но стать его игрушкой она не хочет, таких игрушек кругом и без нее хватает. Да, Дэвид Макмиллан мужественный, страстный, заботливый, потрясающе целуется, можно только догадываться о том, какой он в постели… Но ей он не нужен. Ей некогда и… незачем.
Уткнувшись в подушку, она зарыдала.
Прошло несколько дней. Саманта вернулась с работы не очень поздно. Похоже, дом был пуст — ни музыки, ни других шумов. Сразу стало как-то неуютно и одиноко.
Утром она получила еще один букет, разумеется, с запиской.
«Смотрите на эти цветы и помните: они волшебные. Дэвид».
Записка вызвала в ней странные чувства — возбуждения и опасности. Сэми не должна принимать от него цветы. Конечно, замечательно, когда за тобой так ухаживают, несмотря на то что ты его гонишь и избегаешь. Значит, он все-таки считает тебя желанной женщиной, пусть даже тебе это не нужно… Она зарылась лицом в букет, чувствуя, как от него идет сексуальный призыв…
— Когда же ты станешь взрослой? Не будь наивной, он понял, что просто так ты в кровать не ляжешь, и теперь добивается своего вот этими цветами, — шептала она.
Все это Саманта вспоминала, когда переодевалась, решив перед сном немного прогуляться. Она вышла на сельскую дорогу и направилась к лесу: что, если взглянуть на стройку, которую затеял Дэвид?
Пройдя немного, Сэми увидела Дэвида. У нее радостно забилось сердце, но она не показалась ему сразу, а, отступив в сторону, под дерево, принялась наблюдать за ним. Это было восхитительное зрелище! Он работал легко, чувствовалось, что ему доставляет удовольствие это занятие. Мускулы перекатывались под смуглой кожей, волосы слегка растрепались, что придавало ему какой-то задорный, мальчишеский вид, вечернее солнце освещало статную фигуру, подчеркивая ее рельефные очертания.
Саманта чувствовала, что может так стоять и смотреть на него вечно. Кровь стучала в голове: люби его, люби его, тебе двадцать девять лет, и мужчина, подобный Дэвиду, не может оставить тебя равнодушной и холодной. Господи, да я с ума сошла, зачем я сюда пришла? Неужели зов плоти так силен, что может завести куда угодно, невзирая на последствия?
Она проглотила ком в горле и закрыла глаза… Иди домой, говорила она себе, не поддавайся минутному желанию. И продолжала стоять.
Дэвид вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он покрутил головой, и его лицо озарилось радостью.
— Сэми! Как хорошо, что ты пришла!
Его взгляд, тон, выражение лица были такими любящими, такими счастливыми, что даже Саманта это почувствовала и покраснела от удовольствия. Ее недоверчивость сразу растаяла. Сэми кивнула и горделивой походкой направилась к нему.
— Сегодня отменили занятия, — объяснила она. — Решила проверить, чем ты тут занимаешься в мое отсутствие.
— Рад за тебя и за себя. Пойдем, я покажу тебе дом. — Он схватил ее за руку и потащил вперед, увлеченно рассказывая о строительстве.
— О, ты уже много сделал. — Она почти с благоговейным восторгом смотрела на его творение, мысленно ругая себя за опрометчивые выводы: какой же он трудяга, какой умелец, а она считала его бездельником, способным только читать детективы и увиваться за женщинами. — Дэвид, мне казалось, что ты говорил о себе как о строителе мостов и дорог, но про дома ты не упоминал.
— Ну, это не очень трудно. Если ты знаком с основами строительного дела, то вполне можешь справиться, тем более дом-то совсем простой, как видишь. И потом, мне понравилась сама идея, что у меня будет пристанище, куда я всегда могу приехать. Сейчас мне не нужен большой дом, я ведь уезжаю в Мексику года на два-три. Вот когда вернусь… — Они помолчали, а потом он вдруг сказал: — Почему бы нам как-нибудь не пообедать в приличном ресторане?
Саманта посмотрела на него: опять шутит? Но Дэвид был серьезен. Они сели в его грузовичок и поехали к дому. Но и там Дэвид продолжил развивать свою мысль:
— Мы пойдем во французский ресторан, там изумительно кормят.
Господи, какая нормальная женщина в расцвете лет откажется провести романтический вечер с мужчиной, подобным Дэвиду?
— Мы закажем самые изысканные французские блюда и вино, и ты будешь есть, пока не превратишься в сдобную булочку…
— Я не говорила, что согласна превратиться в булочку, — отшутилась Сэми.
— А мне показалось, что в твоих прекрасных глазах читается согласие! Неужели я недостоин твоего высокообразованного и высоконравственного общества?
— Ты невозможен. — Сэми едва сдерживала улыбку.
— Правда? В глазах близких мне людей я считаюсь чрезвычайно положительным. Ты единственная, кто отчитывает и воспитывает меня, как мальчишку.
