Наковальня

всякие штуки, ну там добавлял вишни, больше, меньше, брал разную воду, что угодно. Никогда не пытался сбыть его на рынке, только продавал из-под полы в своем кабаке. И он никогда не варил его дважды одним и тем же способом. Все пытался отыскать идеал. Насколько я знаю, так и не нашел, зато, пока он искал, мы наслаждались отличным пивом.

Рейнер выглядел озадаченным.

— И какая здесь скрыта мораль? — вздохнул он. — Что все лучшее в жизни бывает задаром?

— Издеваешься? Этот малый брал десять кью за бутылку! На губах Саксона Рейнера снова заиграла усмешка.

— Так есть здесь мораль, Габриел?

— Нет. Во всяком случае, не та, которую бы ты понял. За тем исключением, что Марвин никогда никого не убивал, чтобы расчистить себе дорогу.

— А я убивал… ты это хочешь сказать? — Рейнер оперся кулаками на стол. — Ну-ка спроси меня, Габриел, что, если бы я убил? Что, если бы я был циклопом с большой горящей вывеской у меня в глазу, говорящей: «Прочь с дороги, не то раздавлю!» А они не убрались бы. Кого винить? Меня? Их? Я ясно заявил о своем намерении и размере своих ботинок. Это ли не бесподобная честность? Это ли не чистота? — Он засмеялся, мягким, рокочущим смехом и печально пробасил: — Это моральная чистота, которую мы все могли бы желать. Вместо этого мы построили свою стеклянную клетку и не можем сделать ни шагу, не разбивая несколько прутьев и не получая за это наказание. Но это было бы славной фантазией… я иду свой дорогой… ты идешь своей

— Ага, вот только я не могу больше идти своей дорогой. Благодаря тебе.

— Но это же был твой выбор, разве нет? Надо было читать предупреждающие надписи.

— Значит, я прав.

Последовала пауза.

— Нет.

— Тогда почему?

— Что почему? — В досаде вздохнул Рейнер. — Что теперь, Габриел? Я делаю все возможное…

— Ага, — согласился Габриел. — Но ты так и не сказал мне почему.

— Да что — почему?

— Почему ты вдруг захотел перевезти все из Кьяры?

— Послушай, если бы уехал кто-нибудь другой, это не имело бы ровно никакого значения. Но если бы «Байрон Системс» вдруг наводнила рынок своими активами, дно рынка бы вывалилось. Мы бы потеряли триллионы, потому что все бы внезапно занервничали…

— Нет-нет, я не спрашиваю о секретности, это мне понятно. Я спрашиваю: зачем вообще переезжать? При том положении, которое занимает здесь, в Кьяре, «Байрон Системс», Зачем вообще переезжать? Зачем переезжать на Куерин? Зачем переезжать куда-либо?

Рейнер глубоко вдохнул:

— Это сложный вопрос…

— Ах нет, это очень простой вопрос.

— Хорошо, тогда он имеет сложный ответ… — Нет-нет, ответ тоже прост.

Рейнер возвел глаза к небу.

— Полагаю, ты й его знаешь?

— Представь себе, да, — жизнерадостно подтвердил Габриел. — Ты не мог… остаться.

— Я… не мог остаться? — хмурясь, спросил Рейнер.

— Файл Локи.

Рейнер еще больше нахмурился.

— Снова ловкость рук, — объяснил Габриел. — Видишь ли, тебе всегда было плевать на голубой ящик. Потому что ты мог разрушить мир нажатием кнопки. Мы способны сделать это уже много столетий! Ты когда-нибудь видел Стеклянные пустыни? Какая в них польза, если ты не выпускаешь счетчики Гейгера? Нет-нет. Тебя напугало не то, что «Далекий Крик» привез оттуда. Тебя испугало то, что они нашли, вернувшись домой! Что-то, с чем человек вроде тебя никогда не смог бы справиться, потому что это противоречит твоим человекоцентрическим заблуждениям.

— Видишь ли, — продолжал землянин, — «Далекий Крик» прошел в двух километрах над полюсом со всеми работающими приборами. Это была самая близкая вещь к исследованию Тора за последние сорок лет. И Кэм Фонг наблюдал, и он нашел что-то, что до смерти испугало тебя и заставило понять, что ты должен убраться, к черту, с этой планеты.

— Вот как? — мягко пробасил Рейнер. — И что это было? Габриел поднял в руке семечко паракильи.

— Жизнь, — ответил он.

Рейнер даже не шелохнулся, но что-то в глубине его глаз дрогнуло. «В яблочко!» Габриел сиял радостью.

— О да. Это была шутка Локи на твой счет, и Кэм Фонг был твоим Локи. Последнее, что кто-либо ожидал бы найти на Торе. Какого рода форму она имеет, я не знаю. Я не видел результатов исследования. Я даже не представляю, как Кэм Фонг распознал ее. Но я могу догадаться, что дружелюбной она быть не собирается. Во всяком случае, не к нам. Посмотри в окно! Посмотри! — Габриел ткнул пальцем на Наковальню. — Ты скажи мне, что за жизнь может родиться из этого!

— Но почему, — с сомнением вмешалась Изадора, — никто не заметил ее раньше?

Габриел засмеялся:

— Как, черт возьми? Как? Сколько лет мы на Торе? Меньше ста? Год Тора длится восемьсот земных лет. Когда Эллис Куинн Макинтай родился, у него не было тени. Сегодня солнце отбрасывает тень на тротуар. Это весенняя пора! Мы прибыли в конце зимы, а теперь здесь весна! Как мы могли разглядеть спящую планету? Но теперь пришли дожди, и она расцвела!

— Весь этот чертов шарик собирается ожить — он оживает прямо сейчас, прямо под нашими ногами, — и это пугает тебя до смерти, Рейнер, потому что ты ничего не можешь с этим сделать. Ничего. Что ты собираешься предпринять? Облучить планету? Ха! Каждую секунду на поверхность Тора обрушивается столько жесткой радиации, что любая земная жизнь погибла бы в считанные минуты. Держу пари, что жизнь Тора просто слопает ее. Ты ничего не можешь сделать.

А что же будет с Кьярой, твоей Кьярой? Ты думаешь о ком-нибудь из тех четырех миллионов человек, которые живут здесь? Которым придется столкнуться с этим лицом к лицу… ну, ты уже подумал. Разумеется, ты не мог никому рассказать! И «Байрон Системс» приняла все меры, чтобы не допустить исследования Тора в течение десятилетий. А все дело в том, что когда эта тайна вылезет наружу, ничто в Кьяре не будет стоить и гроша! А «Байрон Системс» и есть Кьяра. Или по крайней мере, — едко добавил Габриел, — была.

Долго никто ничего не говорил. Леннокс сидела как соляная статуя, Рейнер с задумчивым видом постукивал пальцами по столу. Лица Изадоры и Чуен излучали неверие, которое постепенно, по мере того как Рейнер продолжал молчать, превращалось в осознание. Пелем Лил казался странно ушедшим в себя.

Наконец Рейнер заерзал в кресле.

— Габриел, при всем моем уважении, неужели ты думаешь, что, если бы все это было правдой, я бы позволил выпустить тебя из тюрьмы?

Вместо землянина ответила Изадора:

— Конечно, если вы сочли, что нас выгоднее отпустить, чтобы средства массовой информации не подняли большого шума. И это верно: с «КП 99» и с нами — профессиональными журналистами, шум был бы изрядный.

— Кроме того, — подхватил Габриел, — ты ведь уже в пути. — Он показал на контейнеры. — Ты все упаковал и готов лететь, теперь, когда ты получил то, что… — Габриел умолк на полуслове и мысленно повторил: «Теперь, когда ты получил то, что хотел».

«Что же ты хотел?»

— Теперь, когда ты получил обратно голубой ящик, — закончил он. По тому, как сузились глаза Саксона Рейнера с золотыми крапинками, землянин понял, что угадал. — И что же тебе пришлось заплатить