Элизабет сидела, откинувшись назад. Сердце ее бешено колотилось.
Бордовый диск клонился все ниже к горизонту, скрываясь за холмами. Она расслабилась. Что можно предпринять, чтобы вернуть капиталы? Связей нет. Игра, без сомнений, ведется теперь по совсем иным правилам. Ветер раскачивал лодки на озере, потом бросался к дороге, осыпая машину песчаной пылью. Тени удлинялись. Элизабет чувствовала себя уставшей и очень, очень, очень старой.
— Я говорил с врачами перед последним погружением в гибернацию. Пришлось проявить настойчивость, но я все же узнал, что ты опять просила их изменить кое-что в моей персоне. Первой моей мыслью было броситься к твоей кровати и отключить систему жизнеобеспечения. Огромное искушение.
Генри сидел неподвижно, пока говорил. Руки его покоились на груди. Он смотрел только на закат.
Элизабет, шокированная, не знала, что сказать. Когда они взялись за этот проект месяц назад (нет же, тысячу лет назад, поправила она себя), он ни за что бы не позволил себе говорить
с ней в подобной манере, и Элизабет тогда смело высказывала ему все, что хотела, но теперь это был совсем другой Генри.
— Прости, я не думала, что ты будешь настолько против, честно. Я старалась ради твоего же блага.
— Когда-то я любил тебя, Лиза. Но твоя жажда идеального испортила все.
Погас последний луч солнца.
— Теперь смотри, — произнес Генри.
Горизонт пульсировал, словно тлеющая головешка, а потом облака, низкие, до сих пор невидимые, озарились по краям багровым маревом, а ближе к центру — вишнево-золотым, и небо окрасилось в глубокий пурпур с карминовыми прожилками; и, к удивлению Элизабет, многочисленные тона разбивались на оттенки и сменяли друг друга.
Они сидели молча и смотрели. Через полчаса в безлунной выси появились звезды. От пристани отчалила лодка, и след на воде заиграл биолюминесцентными огоньками.
Элизабет обнаружила, что снова плачет.
— Боже, Генри, как красиво!.. Но не об этом я мечтала! Здесь не лучше, чем на Земле!
— Это Венера. Она не должна быть лучше.
Ночь вошла в свои права. В их расписании более не значились конференции, встречи, важные звонки. Никаких проектов, требующих неусыпного контроля. В машине, рядом с Генри, Элизабет ощущала себя очень маленькой. Ныли мышцы. Она подозревала, что былой физической формы ей, увы, уже не вернуть. Тысяча лет глубокого сна давали о себе знать.
— Что теперь, Генри?.. Ты сказал, ты любил меня когда-то. Ты останешься со мной?
В темноте невозможно было угадать, повернул он голову или нет.
— Все равно ты не сделала меня таким, каким хотела видеть. Он завел бесшумный двигатель. Вспыхнули светодиоды приборной панели, освещая его руки на руле.
— Время изменений для меня истекло, Генри.
Он повел машину назад, по долгой дороге среди холмов, огибая озеро. Ехали молча. Ни один не знал, что еще сказать другому.
