— Одолжи, — говорят, — гостей для наших свадеб.
Бум-тарабум!.. Не утерпели женихи и давай плясать.
Прибежали невесты.
— Не надо нам гостей, отдайте хотя бы женихов!
Бум-тарабум!.. И невесты закружились в хороводе.
Что за свадьба без жениха и невесты? И вот уже к дому Лили идут музыканты со всех трёх свадеб. А впереди — бум-тара-бум! — три старых барабанщика.
Увидел Гугуцэ, сколько народу играет и пляшет в честь маленькой Лили, сколько звёзд высыпало в небе, отдал аккордеонисту палочки, пошёл домой спать. Люди на прощанье насыпали ему конфет полную шапку, а вдова Тоадера Крецуляка сказала, что отдаст Гугуцэ барабан насовсем.
Парта Гугуцэ
Вот уже несколько дней не видно Гугуцэ во дворе. Завелись у него дела со старшими ребятами. По всему селу ищет Гугуцэ книги, с какими школьники в школу ходят. Он уже раздобыл четыре букваря, а у двоюродного брата ранец выпросил.
Вечером перед первым сентября велел Гугуцэ малышам искать себе другого приятеля, а сестрёнке подарил все свои игрушки. Даже машину с шофёром за рулём.
Лёг он спать пораньше, но уснуть не может. Вот опять собака залаяла. А вдруг дедушка Ене, который детям сны приносит, заберёт с собой ранец? Пришлось выбежать во двор, отвязать Тарзана.
Утром пёс крепко спал на завалинке: навоевался за ночь с дедушкой Ене. Ранец был на месте.
Вымыл Гугуцэ оба уха, надел новый костюм, ранец за плечи забросил, сорвал цветок в саду и отправился в школу.
«С одной книгой в первый класс идут, с двумя во второй, размышлял Гугуцэ на ходу. — А с четырьмя?»
На пороге школы стоял директор.
— Гугуцэ? — удивился он. — Ты же не больше ранца! До первого класса тебе нужно подрасти на целую шапку… Ну ладно, — засмеялся директор, — раз уж пришёл, поешь арбузов на пришкольном участке.
Гугуцэ со стыда чуть сквозь землю не провалился. Слыханное ли дело: человека с полным ранцем книг на глазах у всех ребят отправляют есть арбузы!
Рассердился Гугуцэ и повернул домой.
Понял директор, что Гугуцэ на него сердит, и вечером пришёл мириться. Так и сяк уговаривал мальчика, но не на такого напал.
— А что, Гугуцэ, если я позволю тебе на переменке позвонить в школьный звонок? Как ты на это смотришь?
— Никак.
— Я бы не возражал, если бы ты в праздник прочёл стишок со школьной сцены. Что ты на это скажешь?
— Ничего.
С чем пришёл директор, с тем и ушёл.
А Гугуцэ сказал отцу:
— Папа, сделай мне во дворе школу.
Почесал отец в затылке:
— Если уж строить школу, то настоящую. А у меня для этого нет ни подъёмного крана, ни самосвала.
— Тогда сделай парту, — не отстаёт Гугуцэ.
— Что ж, парту можно.
Через несколько дней была у Гугуцэ настоящая парта.
Послышится из школы звонок, сядет Гугуцэ за парту и давай учиться. А малыши со всего села подглядывают в щели забора. Они бы всё отдали, только бы посидеть за такой партой. Пожалел их Гугуцэ: пусть достают книги, моют уши и приходят по одному.
Слух о парте разнёсся по всему селу. Взрослые, проходя мимо сада, всегда смотрели через забор, радовались, что из села Трое Козлят ещё один учёный человек выйдет. А некоторые даже в сад заходили.
И вот в один прекрасный день, когда у Гугуцэ была перемена, калитку открыл сам директор школы.
— Позволь, Гугуцэ, и мне посидеть за твоей партой.
— Ладно, — ответил Гугуцэ. — Только сначала поешьте яблок в нашем саду.
Весы
Как-то поехал Гугуцэ в город и увидел большие весы. У весов стоял старик в белом халате и взвешивал прохожих.
По дороге домой Гугуцэ вспомнил, что у него в сарае тоже весы. Утром папа с мамой ушли в поле, а Гугуцэ с сестрёнкой вытащили весы и поставили их у ворот. Гугуцэ надел рубашку навыпуск. Рубашка длинная белая. Чем не халат? Сестрёнка выкопала гнездо картошки. Картофелины большие и маленькие. Чем не гири?
Написал Гугуцэ на бумажке цифру «4», нарисовал копейку, прилепил бумажку к весам, встал рядом. Всё как в городе, но прохожие не те, идут себе мимо. Ладно, сотрём «4», напишем «3». Опять никто не подходит.
Хорошо, снизим цену до копейки. Ага, какой-то дяденька остановился, смотрит на весы, хочет что-то сказать. Нет, раздумал, пошёл своей дорогой.
Гугуцэ снял бумажку. Значит, можно бесплатно взвеситься. Всё равно никто не подходит. Тогда сестрёнка принесла подол яблок и подол груш. Яблоки — мужчинам за то, что взвесятся, груши — женщинам. Но прохожие, словно сговорились, не идут к весам. Зато мальчишки из соседних дворов набежали, взвесили свои шапки, съели все яблоки и груши.
Перед обедом ехал мимо ворот возчик, приятель Гугуцэ. Остановил коней, узнал, как дела.
— Не горюй, — говорит. — Научу тебя, что делать. Давай-ка весы на повозку. Едем на ток. Вот где народу собралось!
Приехали на ток, весы на землю поставили, смотрят: народу и вправду видимо-невидимо.
— Эй, люди! — закричал возчик. — Хотите узнать, сколько в вас пудов, обращайтесь к молодому человеку!
Но люди работали, никто даже не оглянулся. Стоит Гугуцэ у весов один-одинёшенек. Солнце уже заходило, когда он решил заправить рубашку и оставить весы на току. Зачем они, если взвешивать некого?
Вдруг вышел из толпы дядя Ион, смахнул с лица росинки пота.
— А ну, — говорит, — взвесь-ка меня, паренёк!
Нашёл он для Гугуцэ настоящие гири, стал на весы, и глаза у Гугуцэ вспыхнули от радости, как огоньки.
Поставил Гугуцэ гири, вынул из-за уха карандаш, подсчитал:
— Пять пудов, дядя Ион.
— Только и всего? — усмехнулся в усы дядя Ион.
Взял Гугуцэ другой карандаш, химический, опять подсчитал дядины килограммы. Всё сходится.
— Взвесь-ка ещё вот это, — улыбнулся дядя Ион и кинул на весы мешок с зерном.
Гугуцэ взвесил мешок и прибавил его вес к весу дяди Иона.
— Что-то не то получается, — покачал головой дядя Ион. — Добавь-ка вон ту кучу зерна.
