А это значит, что в вашей бухгалтерии должен быть счет или банковский перевод на очень крупную сумму. Каждый год Ватикан выделяет на реставрацию миллионы, так что перевод для одного фальсификатора наверняка бросится в глаза. Как писали газеты, Римская курия легкомысленно разбрасывает ся деньгами.
— Вы имеете в виду тот несчастный случай с Гонзагой на Пьяцца дель Пополо?
— Я бы сказал так: для многих было полной неожиданностью, что государственный секретарь ездит ночью с пакетом, в котором лежат сто тысяч долларов. Вы, вероятно, знаете об пом больше меня.
— Должен вас разочаровать. Это одно из тех дел, которые Гонзага ведет лично.
— Само собой, — осклабился Аницет, — на благо святой матери Церкви!
Банкир задумался. После короткой паузы он сказал:
— Дайте мне три дня. Я постараюсь отыскать этого специалиста.
— Но почему три дня? — Магистр усмехнулся. — Бог управился за семь дней, создавая землю, а вам нужно три дня, чтобы узнать адрес?
— Но это не так просто…
— Я буду ждать вашего звонка завтра в десять часов. Я оста новился в отеле «Хасслер». И не забудьте о сом, что лежит в моем кармане…
Около десяти часов в дверь постучали. Аницет впустил официанта, который принес завтрак. Магистр сделал глоток капучино и как раз хотел попробовать рогалик, когда зазвонил телефон.
Дука, даже не поздоровавшись, сразу спросил:
— У вас есть чем записать?
— Я слушаю, — коротко ответил Аницет и взял карандаш.
— Эрнест де Конинк, Антверпен, Луизенштраат, 84.
— Бельгиец? — настороженно переспросил Аницет. — Вы уверены?
Джон Дука долго не отвечал. Казалось, он наслаждался напряженностью момента. После бесконечной паузы он медленно произнес:
— За короткий промежуток времени я наткнулся на два перечисления денег от кардинала Моро, каждое по двести пятьдесят тысяч евро. Трансакции проводились с перерывом в шесть месяцев, деньги перечислены на один и тот же счет в голландском банке в Антверпене. Получатель — Эрнест де Конинк.
— Это еще ни о чем не говорит, — перебил банкира Аницет.
— Погодите! Сейчас вы сами убедитесь. Моро дважды бронировал билеты на самолет у компании «Алиталия», вначале один, через шесть месяцев другой. В первый раз — на имя Гонзаги, рейс Рим— Брюссель—Рим, во второй — на имя Конинка, рейс Брюссель—Рим—Брюссель.
— Вот это уже интересно! — оживившись воскликнул ма гистр. Он решил, что Моро, очевидно, передавал оригинал плащаницы в Антверпен, а мастер потом доставил в Рим копию и оригинал. — Надеюсь, каши предположения верны. Иначе — помоги вам Бог!
Аницет повесил трубку и уехал в тот же день.
Глава 22
Несмотря на всю строгость синьоры Папперитц, жизнь в пансионе имела свои преимущества. Мальберг жил там абсолютно анонимно, потому что остальные жильцы, трое мужчин и одна симпатичная, но чересчур надменная барышня лет сорока, покидали пансион довольно рано, еще до того как Лукас выходил завтракать. Вечером постояльцы незаметно разбегались по своим комнатам, так что встречались друг с другом крайне редко.
К тому же синьора Папперитц почти всегда уходила из пансиона около пяти дня и возвращалась в семь, и у Лукаса появлялась отличная возможность провести время с Катериной.
Первая встреча с Катериной в незнакомом окружении прошла немного нервно, особенно для Мальберга. Стресс последних дней, прежде всего неожиданное любовное приключение, раздергало его нервы окончательно — раньше он держал себя в руках, строго загоняя свои чувства в рамки здравого смысла.
Впрочем, Катерина тоже не могла скрыть волнения.
— Если ты хочешь, — сказала она, наклонив голову набок, — мы можем просто забыть о том, что произошло вчера.
— Забыть? — Мальберг вскочил, сунул руки в карманы и заходил по комнате. Затем он остановился и резко спросил: — Ты это серьезно?
Катерина пожала плечами.
— Мне показалось, что ты воспринял все… слишком болезненно, — сказала она. — В конце концов, это было всего один раз. Отнесись к этому как к несчастному случаю. Прости, я несу непонятно что.
— Ерунда! — Мальберг провел рукой по волосам. — Мы просто мало знаем друг друга. А обстоятельства, при которых мы познакомились, не были идеальными для влюбленности.
— Между нами стоит Марлена. Я правильно понимаю?
— Что ты говоришь! Марлена убита. Марлены нет!
— Но ты же был тайно влюблен в нее. Правда?
Мальберг пронзительно посмотрел на Катерину, но ничего не сказал.
Тогда девушка бросилась к нему. Уткнувшись лицом в шею Мальберга, она чуть слышно прошептала:
— Я так и знала.
— Нет, нет, это не так, — тихо произнес Лукас и нежно погладил ее по голове. — Без сомнения, Марлена была симпатичной женщиной, но я знал многих женщин. И потом, она была не такой, как ты. Это все таинственная сила, которая толкает меня, заставляя разобраться в причинах ее смерти. Я никогда не забуду, как она лежала в ванне. И я никогда не успокоюсь, пока не выясню все обстоятельства и не найду убийцу.
— Тогда для меня остается хоть какая-то надежда?
Мальберг засмеялся.
— Глупышка. Я все себя спрашивал, захочешь ли ты меня, — сказал он и поцеловал Катерину в лоб. Потом в губы.
— Ну, хватит целоваться. — Катерина высвободилась из его объятий. — Что ты собираешься делать?
— Мне нужно попасть в замурованную квартиру Марлены. У того, кто это сделал, были, вероятно, веские причины. Вопрос только в том…
— …как пробраться в квартиру, вход в которую заложен.
— Может быть, есть второй вход, как и здесь. — Мальберг указал на старинный шкаф. — На чердаке дома, в котором жила Марлена, стоит такое же страшилище. Я уверен, что за ним имеется потайной вход в квартиру. Только вот как нам проникнуть в дом?
— Паоло, — сухо произнесла Катерина. — Нет такого замка, который бы он ни открыл. — И, увидев скептический взгляд Мальберга, добавила: — Ты можешь ему доверять, Лукас. Ты нравишься парню.
Они договорились встретиться в десять часов вечера на Виа Гора у киоска. Оттуда хорошо просматривался дом под номером 23.
Когда Мальберг подошел к месту встречи, Паоло и Катерина уже ждали его. На них были джинсы и кроссовки, а Лукас вырядился в светлый льняной костюм: он не мог вернуться в гостиницу и до сих пор не нашел время, чтобы купить новую одежду.
В отличие от оживленных улиц Грастевере, где тратторий и ресторанов было в избытке, Виа Гора напоминала сонное царство. Фонари на стенах домов тускло освещали узкий переулок. В бледном свете фасады домов казались необычайно красивыми.
