в живот.
— Самое плохое, — ответил Омар, — что я все еще люблю ее. И если она придет завтра и скажет…
— Ты с ума сошел! — сердито воскликнул Хассан. — Ты совершенно спятил! Такая женщина заслуживает лишь плети! Ты должен выгнать ее в пустыню, чтобы она там издохла от жажды. Дурак! — Отвлекшись от темы, Хассан пощупал материал, из которого был сшит изящный костюм Омара, и заметил: — Ты стал настоящим саидом, мой мальчик. Кто бы мог подумать! Я считаю счастьем, что ты продолжаешь общаться с нищим микассахом.
Тут Омар отвел калеку в сторону и сообщил о настоящей цели своего визита. Он рассказал, что приехал по поддельному паспорту на имя Хафиза эль-Джаффара, опасаясь аль-Хусейна и его людей, и попросил, чтобы микассах никому не выдавал этой тайны. Омар прежде всего интересовался профессором Хартфилдом, потому что тот, кто найдет ученого, узнает многое. Он поведал о своей поездке в Лондон и о неожиданной встрече с Уильямом Карлайлом, который когда-то исчез в Луксоре, о его любовной связи с племянницей жены Хартфилда, дамой с Бейсуотер, ходившей в мужских штанах и дымившей сигаретами, как паровоз.
Микассах задумался.
— Мужские штаны, говоришь, еще и курит? Она худая и светло-рыжая?
— Да, — ответил Омар.
— А этот Карлайл? Неприметный, немного ниже ее, с высоким лбом?
— Да, откуда ты знаешь?
— Они были здесь. Здесь, в гостинице «Мена Хаус». Я хорошо их помню. Они вели себя как влюбленные, держались за руки и ворковали, как ласточки весной, хотя весна леди была уже далеко позади. Я полагаю, ей за пятьдесят.
— Когда ты их видел? — Омар склонился и потряс микассаха за плечо. — Ты ничего больше об этой парочке не можешь вспомнить?
Хассан кивнул.
— Дорогая обувь. У обоих обувь была из хорошо выдубленной телячьей кожи, британский опоек, старая, но ухоженная. Очень обходительные люди!
— Значит, ты не можешь себе представить, что они убили профессора, чтобы заполучить огромное наследство?
— Исключено.
— Но почему?
— Хартфилд жив.
— С чего ты взял?
— Я объясню тебе, сын мой. Люди с дорогой обувью привлекают мое внимание, но я запоминаю людей и с плохой обувью, тогда во мне просыпается любопытство, потому что как хорошие, так и плохие ботинки западают в мою память.
— Ты не мог бы выражаться яснее?
— Однажды в отель явился странный тип — мужчина в поношенном костюме. Он как-то не соответствовал этой одежде, по его движениям было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. А потом я взглянул на его обувь и понял: он носил самодельные сандалии из дешевой плетеной кожи. В этом плетении угадывался рисунок, крест в круге. «X» — буква из языка неверных, символ пещерных монахов из Сиди-Салима. Тогда мне стало ясно, что этот странный тип — переодетый монах, и он, конечно, меня заинтересовал. Я увидел, как в холле отеля он встретился с мистером и госпожой из Англии, которые носили дорогую обувь. Хорошие люди никогда не оскорбят чистильщика обуви, и я спросил у мистера, чем я могу быть ему полезен. Но быстро только кошки родятся, и я стал свидетелем любопытного разговора, из которого смог заключить, что профессор Хартфилд находится в каком-то секретном месте, которое монах отказался назвать.
Конечно, англичане понятия не имели, что перед ними стоит монах. Профессору, очевидно, нужны были какие-то бумаги, которые передали посланнику. Наверное, эта парочка надеялась таким образом выйти на след Хартфилда.
Но на этом монах и распрощался. Он удалился под предлогом, что ему нужно позвонить из телефонной кабинки. Англичане, разумеется, не знали, что у телефонной кабинки в холле отеля есть два выхода. Монах ушел через вторую дверь.
Омар потрясенно слушал микассаха, потом нерешительно спросил, словно боялся услышать ответ:
— Но ты же знаешь, откуда пришел монах? Ты рассказал об этом англичанам?
Хассан постучал себя ладонью по лбу.
— Почему я должен был так поступить? У хороших людей есть одна дурная привычка — оплачивать лишь то, что от них требуют. Они не знают слово «бакшиш». Тот, кто не дает чистильщику обуви бакшиш, не должен ожидать никакой помощи. Маалеш.
— Но Карлайл и миссис Доне, конечно, так легко не сдадутся!
— Да что там! — ответил Хассан. — Они две недели искали этого мужчину с документами! Но они с таким же успехом могли бы искать еще столько же. Они ведь не знают, что этот тип — пещерный монах. Я долго смеялся.
— Ты сущий дьявол! — заметил Омар. — Но вся твоя чертовщина очень мне на руку. А ты уверен, что они не нашли пещерный монастырь?
— А как они его найдут? У них не было ни малейшей зацепки, и через пару недель они выдохлись и уехали. — Сказав это, Хассан захихикал, как злой джинн из «Тысячи и одной ночи».
Дело Хартфилда становилось все запутаннее. Аллах всемогущий, какая же связь между профессором и пещерными монахами из Сиди-Салима? Возле ящика с ключами от номеров висела карта Нижнего Египта.
Сиди-Салим обозначался на ней маленьким треугольником. К своему удивлению, Омар обнаружил, что неподалеку от пещерного монастыря располагалось местечко Рашид, где Хартфилд и нашел тот самый фрагмент камня, на котором были указания о местонахождении Имхотепа.
— Ты глупец, — сказал Хассан, заметив, что Омар задумался. — Ты погнался за тем, о чем тебе лучше забыть. Это неосуществимая мечта, и она может привлекать лишь европейцев. Как могли древние египтяне обладать знаниями, которые неизвестны нам? — И микассах указал на роскошный автомобиль, подъехавший к входу отеля. — Наше время — время великих открытий человечества. Или ты думаешь, что сможешь найти в гробнице Имхотепа нечто подобное?
— О нет, — возразил Омар, — я считаю, что содержимое гробницы намного важнее для человечества, чем автомобиль. Ты не хочешь пойти со мной?
— Я? Куда?
— В Сиди-Салим, к пещерным монахам.
— Спаси тебя Аллах от такого высокомерия! — воскликнул старик. — Сиди-Салим, сын мой, более чем в ста милях отсюда, где-то в бесконечной дельте. Я лишь однажды покидал Гизу, тогда мне не было еще и двадцати, — хотел попасть на верблюжьи бега в Банхе. Но я добрался только до Каира. На вокзале царила такая давка, что меня столкнули под колеса прибывающего поезда. Теперь ты видишь, что из этого вышло. — Он кивнул на свои культи. — И после этого я должен ехать с тобой в Сиди-Салим? Нет, такого старого калеку, как я, ты не сможешь вытащить отсюда.
Даже обещание Омара нанять автомобиль — а Хассан еще ни разу в жизни не ездил на такой штуковине — не убедило старика.
Стоило ли Омару затевать столь рискованное предприятие — одному отправиться в путешествие к пещерному монастырю? В конце концов, кто знает, что его там может ожидать…
Вряд ли монахи, которые переодеваются и скрываются от преследования в телефонных кабинках, приветливо относятся к иностранцам. С другой стороны, Омар не мог больше никого посвящать в эту тайну. Нет, он просто обязан продолжить поиски и отправиться в Сиди-Салим, пусть даже в одиночку.
Когда Эмиль Туссен, человек, которого обычно ничего не могло потрясти, откладывал трубку в сторону
