ладоши. Гелла вопросительно посмотрела на Камински. Он побледнел.
– Камни… – сказал он. Секунду подумал и закричал: – Быстро, нам нужно выбираться отсюда!
Камински соскочил с лестницы и швырнул ее в дверной проем. Потом схватил за руку беспомощно стоявшую Геллу и потащил к выходу.
– Это не опасно, – сопротивлялась Гелла, вырываясь из его объятий.
– Конечно, опасно, – резко ответил Камински. – У тебя есть выбор. Можешь остаться здесь и переждать, пока все закончится. Тогда ты, может быть, будешь похоронена здесь заживо. Или можешь рискнуть получить камнем по голове, но, возможно, тебе удастся выбраться отсюда живой. Что тебе больше нравится?
Не говоря больше ни слова, Камински двинулся по проходу, согнувшись в три погибели и волоча за собой лестницу. Он был уверен, что Гелла последует за ним, – решение спуститься в гробницу было бы неразумным. На полпути он прислушался – Гелла пробиралась за ним.
Тем временем Камински достиг места, где с потолка падали камни. Он прислушался: промежутки между хлопками стали короче.
Наконец его догнала Гелла.
– Скрести руки над головой! – Камински зажал в зубах фонарик и показал, что надо делать.
Гелла кивнула. Камински хлопнул ее по плечу.
– Давай, ты сможешь! – ободряюще сказал он.
Гелла скрестила руки над головой и побежала. Фонарик на поясе освещал кусочек земли у нее под ногами. Она не слышала стука камней, которые падали вокруг. В голове была только одна мысль: «Прорваться!»
Гелле это удалось. Добравшись до шахты, она устало повалилась на пол, ощупала себя, и стало ясно, что все закончилось благополучно.
Внезапно перед ней возник Камински.
– Все в порядке?
– Порядок, – кивнула Гелла. – А ты как?
– Вроде обошлось.
Из коридора, откуда они вышли, сыпались камни, а Камински раскладывал лестницу над пропастью. Теперь Гелла без страха преодолела препятствие, ведь только что еще и не такое пережила.
Наверху, в строительном бараке, она крепко обняла Камински.
– Не стоит благодарности, – попытался обыграть ситуацию Артур.
В действительности он понимал, что шансов выбраться живыми из гробницы у них было мало.
Камински упал на скрипучий стул, на котором обычно работал. Керосиновая лампа шипела. Его руки горели огнем. Чтобы успокоить боль, он потер их о колени. Но боль только усилилась.
– Мои руки, мои руки! – вдруг закричал Камински и протянул ладони к Гелле. – Боже мой, что все это значит?
Руки Камински стали ярко-красными, как будто обваренные крутым кипятком. Зрелище было еще более жутким оттого, что на обеих ладонях проступили темные овалы. Словно каиновы печати, эти овалы сходились в один таинственный иероглифический текст. «Крышка саркофага, – мелькнула мысль в голове у Камински, – край крышки был украшен иероглифами».
Гелла молча показала свои руки. На ее ладонях были такие же отпечатки, только знаки были другими.
– Боже мой, что все это значит? – повторил Камински.
Он не отводил глаз от Геллы. Она выглядела взволнованной. При этом у Камински сложилось впечатление, что она знает смысл иероглифов. Но он чувствовал, что если начать расспрашивать ее о значении символов, то она сделает вид, что не понимает, о чем идет речь.
Камински принялся переносить символы на бумагу: сначала с левой ладони, потом с правой. Гелла наблюдала за этим с улыбкой. Закончив, он срисовал знаки и с ее левой и правой руки.
– Зачем ты это делаешь? – поинтересовалась Гелла.
– Я хочу узнать их значение, – ответил Камински. – Или ты его знаешь?
– Нет! – слишком быстро ответила Гелла. – Откуда я могу знать…
Камински ничего другого и не ожидал. Чтобы снять боль, Артур открыл сифон, набрал воды в миску и окунул туда руки. Гелла тоже подошла и опустила ладони в миску.
– Так намного лучше, – улыбнулась она и поцеловала его в щеку.
Камински вытащил руки из воды и испугался: отпечатков на ладонях не было. Он взял Геллу за запястья и повернул руки тыльной стороной. Знаки на ее ладонях тоже исчезли.
– Но это же невозможно! – закричал Артур.
Гелла ответила так, будто происходящее ее вовсе не удивило, словно именно этого она и ожидала:
– Ну ты же сам видишь, что это возможно! – И через секунду добавила: – Лучше будет, если мы забудем это приключение, вычеркнем его из памяти. Как ты думаешь?
Артуру было сложно собраться с мыслями. «Вначале ей казалось, что находка мумии – важнейшее на земле дело, теперь же она не хочет ничего об этом слышать. Какого черта? Что происходит с этой женщиной?»
Гелла подошла к письменному столу, взяла лист бумаги, на котором Камински зарисовал иероглифы, и подожгла его от керосиновой лампы. Он хотел было запротестовать, хотел ей запретить, но так и не смог ничего сказать, голос отказал ему. Бумага вспыхнула и через секунду превратилась в кучку пепла.
22
Втом году летняя жара началась уже в апреле и казалась еще нестерпимей оттого, что температура и ночью не падала ниже сорока градусов. В госпитале у доктора Хекмана и доктора Хорнштайн было полно работы: в основном они лечили сейчас нарушение кровообращения и почечную недостаточность. Кто еще держался на ногах, глотали пригоршнями соляные таблетки. У половины больных возникло неприятное сопутствующее явление: соль выступала на одежде так, что царапала кожу.
В разгар полуденной жары двое египтян привезли на грузовике в лагерь своего старшего рабочего. Он был без сознания и одеревенел, как доска. Доктор Хорнштайн сделала инъекцию, но мужчину так и не удалось спасти. Это был уже седьмой случай смерти среди рабочих в Абу-Симбел.
Все чаще заболевшие обращались к Кемалю-кузнецу, который лечил нетрадиционными методами лучше и быстрее врачей. Эта информация быстро распространилась в округе. Хотя Кемаль и не требовал денег за лечение, он ожидал от пациента хороший бакшиш (подарок), и иногда даже до начала лечения. Чем дороже был подарок, тем необычнее терапия. И зачастую она помогала.
Иштван Рогалла, немецкий археолог, разыскивая свою ассистентку Маргарет Беккер, после того как она не пришла в назначенный час, обнаружил ее неподвижно лежащей на кровати. Ее глаза беспокойно подергивались.
Рогалла схватил девушку за плечи.
– Маргарет, что случилось? – закричал он.
– Я не могу пошевелиться, – с трудом ответила Маргарет и подняла руки с растопыренными пальцами. Рогалла с ужасом увидел, что кисти раздулись, словно шары.
– Я не могу двигаться, болит невыносимо, – расплакалась Маргарет.
У Рогаллы мелькнула мысль: «Кемаль, кузнец! Кемаль должен помочь».
Он, пока нес Маргарет к машине, заметил, что руки и лицо девушки начали синеть. В машине она потеряла сознание.
Рогалла задумался. Может, стоит вернуться и отвезти Маргарет в госпиталь? Не успев что-то решить, он оказался возле кузницы.
Лысый Кемаль, услышав звук приближающейся машины, вышел им навстречу. На его бедрах был повязан светлый платок, плотный торс обнажен – кузнец походил на строителя пирамид из древности.
– Кемаль, – нервно закричал Рогалла, – быстрее! Сделай что-нибудь, умоляю. Мне кажется, Маргарет умирает!
Он вытащил десятифунтовую банкноту размером с носовой платок. Кемаль взял ее, сунул за пояс и отнес Маргарет в темную кузницу. Он положил девушку на кушетку в глубине мастерской, долго и придирчиво осматривал.
