Джош переводит наш разговор в режим ожидания, и голос его секретаря вьется у меня в ушах, а я стараюсь разобрать ее слова. Могу поклясться, она произнесла мое имя. Проходит полминуты, и меня охватывает смутное беспокойство. Теннис вопросительно поднимает бровь.
– Он говорит с кем-то еще, – отвечаю я. – Наверное, дела государственной важности.
Теннис ухмыляется. Резкий щелчок возвещает, что Джош снова на линии.
– Кое-что случилось, – быстро говорит Джош, проглатывая окончания. – Мне нужно уйти.
– Что стряслось?
– Извини, – бормочет он. – Мне правда очень жаль.
И отключается. Ничего не понимая, я смотрю на свою трубку и небрежно бросаю ее на стол. Чувство беспокойства во мне растет.
– И чего он звонил? – спрашивает Теннис.
– Без понятия. Джош звонил мне, чтобы сообщить, что Терндейл расспрашивал о клиенте, которого я привел к нам в прошлом году, но потом нас прервала его секретарь, после чего Джош заявил, что ему надо уйти, а голос у него при этом был такой, будто ему хвост подпалили.
– Наверное, какой-то журналист неправильно написал его фамилию.
Я автоматически улыбаюсь, но мое внимание привлекает неожиданное движение в отделе трейдинга. Ева Лемонд и какие-то мужчина и женщина, которых я раньше никогда не видел, идут к столу Кейши. Мужчина выглядит, как каменщик, принарядившийся для визита к менеджеру банка, в котором он хранит свои сбережения, а женщина – как будто играет главную мужскую роль в студенческой постановке. Когда они подходят, Кейша смотрит вверх.
– Питер! – обеспокоенно восклицает Теннис.
Я делаю ему знак замолчать и продолжаю наблюдение. Кейша несколько секунд слушает, а затем поворачивается и смотрит на меня; выражение ее лица – как кинжал в мое сердце.
– Что случилось? – снова спрашивает Теннис.
– Не знаю, – отвечаю я, однако боюсь, что догадываюсь. Со мной уже такое случалось – когда мне было пятнадцать. Время начинает течь как в замедленной съемке, и я смотрю, как Кейша подводит визитеров к моей двери. Все происходит так медленно, что я успеваю рассмотреть и золотые значки на поясах незнакомцев, и слезы, уже смывающие тушь Кейши, и деланное выражение сочувствия на лице Евы. Мужчина и женщина заходят в мой кабинет и говорят, что произошло. Перед глазами у меня все плывет, словно на экране телевизора с низкой частотой развертки: Кейша – желтое пятно за дверью; двое копов неловко ерзают в креслах в моем кабинете; Ева исчезает и появляется вновь, как Чеширский бюрократ. Теннис стоит рядом со мной, его рука сжимает мою, на лице блестят слезы. Я сижу за своим столом, стараясь как можно сильнее выпрямить спину, и пытаюсь не вникать в новости, чтобы держать себя в руках. Слова пробиваются сквозь помехи в моей голове, как низкочастотный радиосигнал, который прорывается через грозовой фронт, покрывший территорию всей страны, – то появляясь, то исчезая.
– Господин Тайлер, – говорит мужчина-полицейский. Ева представила его мне, но я не разобрал, как же его зовут. – Когда мы расследуем убийство, необходимо работать как можно быстрее. Мы хотим, чтобы вы ответили на несколько наших вопросов.
Я киваю, стараясь сфокусировать на нем свое внимание. У него жабье лицо: бледные щеки перетекают на воротник, над темными глазами нависают веки.
– Наша первая версия – вашей жене просто не повезло. Она наткнулась на грабителя в вашем гараже, и он ударил ее чем-то металлическим, например монтировкой. Однако есть пара моментов, которые не укладываются в эту картину. Кошелек не пропал, а волосы были убраны с лица после того, как она упала. Вероятно, это сделал человек, который ее знал. Вы можете предположить, кто бы мог хотеть причинить ей боль?
– Нет, – удается произнести мне, а перед глазами стоит образ избитой и окровавленной Дженны.
– Возможно, бывший парень? Парень, который потерял от нее голову?
– Насколько мне известно, таких нет.
– Понятно. – Из карманов пиджака коп выуживает ручку, маленький блокнот на спирали и очки в тонкой черной оправе. Надев очки, он открывает блокнот и начинает переворачивать страницы, послюнив большой палец. – Сосед сказал, что она занималась юридической деятельностью. Какой именно?
Я открываю рот, но, похоже, не могу сформулировать ответ, в котором о Дженне надо будет говорить в прошедшем времени. Неожиданное головокружение заставляет меня вцепиться в столешницу. Отвечает Теннис.
– Дженна была юристом, – глухо говорит он. – Она оказывала юридические услуги про боно. Последние пару лет она занималась судебной тяжбой против штата Нью-Йорк, потому что они недостаточно финансируют городские школы.
– Про что? – переспрашивает коп, делая пометки в блокноте.
– Боно, – отвечает ему его коллега. – Бо-но. Она работала бесплатно.
Мужчина-полицейский поворачивается к ней всем корпусом и устремляет на нее раздраженный взгляд из-под очков.
– Детектив Тиллинг учится на юриста! – рявкает он. – Как будто миру нужен еще один… – Неожиданно коп замолкает. Теннис сильнее сжимает мою руку.
– Если у вас есть вопросы, задавайте их! – говорит он в бешенстве.
– Еще несколько моментов, – заявляет полицейский, выпрямляясь в кресле и глядя на Тенниса безо всякого выражения. Коп пролистывает свой блокнот немного назад и снова смотрит на меня. – Ваша жена часто путешествовала по делам?
– В Олбани, – отвечаю я, размышляя, как долго я смогу вытерпеть.
– Она часто ночевала там?
– Один-два раза каждые два месяца.
– Ага, – говорит он. – А вы? Вы путешествуете?
– Иногда.
– Вы много путешествовали в последнее время?
– Да.
– Когда вас в последний раз не было в городе?
– В пятницу я приехал из Торонто. Уехал вечером – приехал утром.
– Так где вы были в эти выходные? – интересуется коп, приготовив карандаш.
Наверное, какой-то чертов любопытный сосед проболтался ему, что я не ночевал дома. Мой мозг буксует, зубцы шестеренок не хотят цепляться друг за друга. Ни за что не стану вываливать мои отношения с Дженной в грязи, рассказывая подражателю лейтенанта Коломбо о наших с ней проблемах.
– Господин Тайлер, – говорит полицейский, понижая голос и наклоняясь ко мне. – Я понимаю, каково вам сейчас, но я должен получить ответ. У вас были проблемы в браке?
Его фамилия Ромми, неожиданно вспоминаю я. Детектив Ромми.
– Вы знаете, каково мне, детектив Ромми? – спрашиваю я, и давление у меня в мозгу возрастает по мере того, как затихают его слова.
– Может быть, вы хотите обсудить это наедине, – говорит он, жестом отсылая Тенниса и Еву.
– Вы знаете, каково мне? – снова спрашиваю я.
– Я был женат, – отвечает он и быстро подмигивает мне, как бы говоря: «Мы, мужчины, понимаем, как иногда бывает». – Это рискованная обязанность. Иногда получаешь пулю; иногда надо вырваться на несколько дней и расслабиться. В любом случае, стыдиться здесь нечего.
Гнев рывком поднимает меня на ноги.
– Ни хрена вы не знаете, каково мне! – кричу я, наклоняясь к копу через стол и тыча в него пальцем. – Я любил свою жену и не знаю никого, кто хотел бы причинить ей вред. А теперь убирайтесь оба из моего кабинета и делайте вашу чертову работу, пока я не снял трубку и не выяснил, как связаться с тем, перед кем отчитывается ваш босс. Ты тоже, Ева. Я хочу, чтобы вы все немедленно убрались из моего кабинета к чертовой матери!
– Бог ты мой, – говорит Теннис, опуская жалюзи, после того как Еву и копов вымело из кабинета. Ромми начал было бузить, но Ева быстро все уладила. Теннис кладет руки мне на плечи и смотрит прямо в лицо.
