Поездка в Манхэттен кажется бесконечной. На углу Сорок девятой и Бродвея Эллис останавливается позади припаркованной сине-белой патрульной машины полиции Нью-Йорка. Они с Тиллинг выходят на тротуар и несколько минут совещаются с городскими полицейскими, после чего снова садятся в машину. Тиллинг быстро вводит меня в курс дела, пока патрульные медленно отъезжают от бордюра. Эллис следует за ними.
– Мы договорились. Мы с Эллис в форме идем наверх и беседуем с Лиманом. Говорим ему, что вы внезапно передумали. Вы заявляете, что хотите сдать Андрея, а мы не знаем, что со всем этим делать. Мы попросим его подъехать с нами в местный полицейский участок. Ваша задача – сидеть в машине и опознать его, когда мы все выйдем на улицу, чтобы удостовериться, что мы взяли того парня.
– А что произойдет, когда он туда приедет?
– Понго согласился сотрудничать. Мы задействовали еще пару полицейских в форме, которые привезут его со Стейтен-Айленда. Если Понго опознает в Лимане типа, убившего его собаку, мы задержим Лимана по какому-нибудь ерундовому обвинению – например, в жестоком обращении с животными. Уже достаточно поздно, чтобы он успел попасть на слушание по вопросу об освобождении под залог. Мы снимем его отпечатки пальцев и проверим его личность, выясним, кто он на самом деле такой и есть ли на него хоть какие-то данные. Если нам хотя бы немного повезет, мы даже сможем привязать его к тому, что произошло у вас в доме. У нас есть отпечатки обуви с места преступления, несколько волос и ниток. Если хоть что-то из этого совпадет, судья выпишет ордер на обыск в номере Лимана в гостинице. Дело сдвинется с мертвой точки.
Я бы сказал, что оно не просто сдвинется. Именно ради этого момента я и жил. Я не мог дождаться, когда увижу Лимана с другой стороны стола для допросов; теперь его черед быть прикованным к табуретке.
Городские полицейские проезжают под навесом у входа в «Маркиз» и паркуются у бордюра. Эллис останавливается метрах в десяти позади них. Все четверо полицейских выходят из машин и переговариваются у стойки портье. Тиллинг идет назад и говорит со мной через открытое окно.
– Мы собираемся вывести Лимана через вон ту дверь. – Она указывает на дверь рукой. – Вы оставайтесь в машине.
Когда узнаете его, поднимите оба больших пальца. Если он посмотрит в вашу сторону, просто отвернитесь. Все ясно?
– Да.
– У вас ведь нормальное зрение? Вам не нужны очки или еще что-нибудь?
– Я хорошо вижу. Пожалуйста, просто идите и приведите его, Грейс.
Она кивает и уходит, оставив меня одного, Я сжимаю руки между коленями и слегка раскачиваюсь от нетерпения. В первый раз за столько месяцев я играю на стороне обвинения, а не защиты. Если Лиман – тот самый тип, я узнаю правду. А потом я найду возможность вышибить к чертовой матери из него мозги.
Через пять минут Тиллинг и один городской полицейский поспешно выходят из дверей и почти бегут к припаркованной патрульной машине. Грейс коротко кивает мне и прижимает телефон к уху. Я рывком открываю дверь и выхожу прямо перед носом у подъехавшего такси. Водитель нажимает на клаксон и ругается, а я отпрыгиваю в сторону. Тиллинг стоит рядом с патрульной машиной, одна нога на дверном пороге со стороны водителя, а полицейский за рулем говорит по рации.
– Подождите секунду, – бросает Тиллинг в трубку, когда я подхожу к ней, и прижимает телефон к куртке. – Похоже, кто-то схватил Лимана. Дверь у него выломана, на ковре кровь, а вещи разбросаны по всей комнате. Судя по всему, мы в гребаном тупике. Я даже думать не хочу о том, сколько разных подразделений влезет в это дело. Я хочу, чтобы вы не покидали Нью-Йорк и я могла связаться с вами. Где я смогу вас найти?
Я оглушен; чувство такое, будто я влетел в стеклянную дверь.
– Думаю, в Гарвардском клубе, – отвечаю я. – Как вы считаете…
– Просто сидите там и ждите звонка.
Тиллинг уже опять говорит по телефону. Я слоняюсь поблизости и пытаюсь подслушать разговор. Она опускает трубку и сердито глядит на меня.
– Езжайте отсюда, – приказывает Грейс. – Я вам позвоню.
Я пытаюсь возражать, но полицейский в форме вылезает из своей машины, хватает меня повыше локтя и тащит в сторону Бродвея. Еще две полицейские машины поворачивают к входу в «Мариотт», и я останавливаюсь посмотреть, что там происходит. Полицейский легонько толкает меня и показывает на юг.
– Думаю, Гарвардский клуб в том направлении, старина, – заявляет он, нарочито растягивая гласные. – Так что убирайся отсюда.
24
Я просыпаюсь от диких, сотрясающих дверь ударов. В мою темную спальню проникает луч света из коридора. Кто-то открыл дверь, но она задержалась на цепочке. Я вываливаюсь из постели и перекидываюсь через стул у стола, сильно ударившись при падении лицом.
–
Открыв глаза, я обнаруживаю, что лежу на полу под стулом, в носу и щеке пульсирует боль. Круглолицая горничная беспокойно всматривается в узкую щель между приоткрытой дверью и косяком.
–
Я прикасаюсь к лицу и поворачиваю ладонь к свету из коридора; к счастью, крови на ней нет.
– Ага, кажется.
Оттолкнув стул, я кое-как поднимаюсь на ноги и пытаюсь сориентироваться в пространстве. Я в маленькой оштукатуренной спальне в Гарвардском клубе, шторы задернуты, моя грязная одежда валяется кучей на полу возле перевернутого стула. Бросив взгляд в зеркало в раме над письменным столом, в неясном свете я вижу свое отражение – голый, изможденный, волосы растрепаны. На стекле малиновыми буквами написано:
– Который час? – спрашиваю я.
– Не говорить, – отвечает горничная, отводя глаза.
–
–
–
Она закрывает дверь, что-то бормоча себе под нос. Не может сейчас быть одиннадцать тридцать. Я нащупываю радиочасы, упавшие с прикроватной тумбочки. На них одиннадцать тридцать четыре. Включив свет, я проверяю автоответчик на телефоне в комнате, а потом набираю свою голосовую почту. Единственное сообщение – от Кати, в нем говорится, что у нее назначена встреча с Уильямом по поводу Андрея и что она беседовала со своей матерью, но та ничего нового ей не сказала. Я набираю «ноль».
– Гарвардский клуб, – отвечает оператор.
– Говорит Питер Тайлер из пятьсот двадцать первого номера. – Мне больно говорить из-за щеки. – У вас есть сообщения для меня?
– Нет, сэр.
– Не могли бы вы перезвонить мне? Хочу убедиться, что телефон работает.
Звонок раздается через секунду. Я благодарю оператора и прошу его прислать мне ведерко льда и ибупрофен.
Перед тем как лечь спать, я оставил сообщения Эмили и Грейс и назвал номер телефона Гарвардского клуба. Я снова набираю их номера и снова попадаю на голосовую почту. Черт. Я швыряю трубку. Поверить не могу, что Лиман исчез, как раз когда мы его уже почти поймали. Я сажусь на край кровати, обхватываю голову руками и пытаюсь представить себе свои следующие шаги, понять, что еще я могу делать, помимо того, чтобы просто сидеть сложа руки и ждать звонка. У меня все еще есть каталог Андрея, а Дмитрий, возможно, дал мне ключ к его раскодированию. Однако сначала надо сделать самое необходимое: помыться, купить новую одежду и вычистить паутину из мозгов большой чашкой кофе. Поднявшись, я снова обращаю внимание на малиновые буквы на зеркале.
