Андрея, мне, пожалуй, удастся уговорить ее помочь мне. А если она скажет мне, где сейчас Андрей, мне не придется больше возиться с его финансовой отчетностью.
– Сэр?
Изящная азиатка в белой рубашке и красном музейном галстуке с широкими концами делает мне знак рукой. Мы поднимаемся на два пролета по запасной лестнице и проходим через несколько длинных коридоров, пока не оказываемся перед белой дверью с табличкой, на которой написано: «А32: РЕСТАВРАЦИЯ». Женщина стучит в дверь, дожидается ответа с той стороны и открывает дверь пластиковой карточкой.
По правую руку от меня простирается прямоугольная комната без окон. Вдоль длинных стен выстроились застекленные этажерки, на которых размещены коричневые бутылочки с образцами и посуда строгих геометрических форм; на низких столах расположилось не знакомое мне электронное оборудование. В дальнем конце комнаты ярко светят выставленные полукругом лампы, отбрасывающие жуткие горизонтальные тени. Прикрыв глаза обеими ладонями, я замечаю стенд в самом центре световой дуги, а потом – и полускрытую за ним фигуру, окруженную ореолом.
– Сядьте, пожалуйста, – говорит миссис Жилина, тыча в меня каким-то прибором. – Или постойте. Я почти уже закончила.
– Не возражаете, если я взгляну? – спрашиваю я, подходя ближе.
– Возражаю, – твердо отвечает она и делает мне знак отойти. – И пожалуйста, помолчите.
Хорошее начало. Ее гортанное произношение вызывает у меня воспоминания о нашей первой встрече, которая практически сразу же определила тональность наших отношений. Миссис Жилина ушла со званого обеда, чтобы отпраздновать окончание Андреем Школы бизнеса; гостями были Катя, Дженна, я и горстка пожилых европейцев, а разговор шел почти исключительно об искусстве. Моей единственной репликой было признание, что я посетил только один музей в Нью-Йорке – Музей естественной истории. Но, похоже, никто и слышать не хотел о динозаврах.
Я сажусь на табурет возле высокого рабочего стола и тянусь к бинокулярному микроскопу, однако вовремя спохватываюсь и успеваю убрать руку, так что миссис Жилина не приходится просить меня ничего не трогать. Бросив взгляд через плечо, я замечаю створчатый деревянный диптих на короткой стене перпендикулярно двери: это два симметричных портрета бледных молодых женщин, изображенных в три четверти оборота; их иссиня-черные волосы сильно стянуты сзади. Обнаженные плечи и опущенные глаза создают впечатление печали и беззащитности. Лицо, которое ближе ко мне, принадлежит Кате, а то, которое подальше, достаточно на нее похоже, чтобы принять девушку за ее сестру. Наверное, это кузина Кати.
Рабочее освещение неожиданно гаснет, и комната погружается во тьму. Через мгновение загораются лампы, расположенные под столами, и резкие тени сменяются мягкими. Теперь я могу лучше рассмотреть миссис Жилина. Ее волосы еще сильнее поседели с нашей последней встречи, но в остальном она, похоже, не сильно изменилась – та же миниатюрная женщина с суровыми черными глазами и скептическим выражением лица.
– Итак, – начинает она, стягивая с рук хирургические перчатки. – Питер Тайлер. Шесть лет прошло, верно?
– Около того, – отвечаю я, не в силах вспомнить, когда мы в последний раз виделись. – Я как раз восхищался портретом Кати. А кто эта женщина справа?
– Это я, но много лет назад. – Миссис Жилина закрывает стенд тканью.
– Потрясающие портреты. – Я смущен, что сразу не догадался. Меня сбило с толку выражение лица женщины на картине. Трудно представить себе беззащитную миссис Жилина. – Вы автор?
– Да.
– Я и не знал, что вы так талантливы.
– Я рисовала то, что видела, – отмахивается она от моего комплимента. – Великие художники рисуют больше того, что видят. Не хотите ли чаю?
– Нет, благодарю вас.
Она подходит ко мне, прихрамывая и тяжело опираясь на трость. В руках у нее поднос с металлическими инструментами, похожими на стоматологические приборы.
– Разрешите, я помогу?
– Нет. – Миссис Жилина делает движение подносом, приказывая мне сесть. – Я не инвалид. Несколько месяцев назад какой-то идиот сунул мне под ноги свой зонтик, когда я шла по улице. Я упала и сломала бедро. Оно еще как следует не зажило, но я приспособилась.
Она цепляет палку за край раковины и наполняет водой электрический чайник, после чего тщательно чистит инструменты и кладет их в сетку для просушки. Со спины миссис Жилина кажется совсем крошечной, явно ниже полутора метров. На ней белый лабораторный халат, спускающийся до самых лодыжек. Повернувшись ко мне лицом, она садится на табурет напротив и, осторожно поднимая поврежденную ногу обеими руками, ставит обе ноги, обутые в красные тапочки, на специальную подставку.
– Итак, – снова говорит миссис Жилина, – позвольте передать вам, как глубоко огорчила меня весть о смерти вашей супруги.
– Благодарю вас.
Ее колени, покрытые халатом, сейчас расположены слегка выше талии, из-за чего миссис Жилина похожа на гнома, усевшегося на гриб. Однако пронизывающий взгляд ее глаз цвета обсидиана полностью нивелирует какую бы то ни было комичность.
– Катя рассказала мне, что вы ищете Андрея и почему вы это делаете.
– Я знаю. Я просил ее позвонить вам.
– Я надеялась больше не слышать вашего имени из ее уст. Ваша недавняя связь оказалась для нее очень болезненной.
Господи. Я чувствую, как краснею. Мне и в голову никогда не приходило, что Катя может поверять секреты своей матери.
– Вы очень плохо себя вели, – холодно продолжает миссис Жилина. – А теперь вы хотите еще и Андрея втянуть в свои проблемы?
– Я не хочу никуда втягивать Андрея, – сердито возражаю я. – Он сам себя во все втянул.
– Тем, что отправил посылку вашей жене?
– Тем, что мою жену, возможно, убил кто-то, искавший посылку.
Миссис Жилина невозмутимо смотрит на меня, а я стараюсь успокоиться. Все идет совсем не так, как я себе представлял. Электрочайник свистит, и она встает, чтобы заняться им. Затем она возвращается, неся на подносе две конические стеклянные мензурки с чаем.
– Пейте, – приказывает миссис Жилина, подталкивая одну из них ко мне. – Вам это необходимо.
Я поднимаю мензурку и осторожно принюхиваюсь – пахнет мятой. Я делаю глоток и ставлю мензурку обратно на стол.
– А теперь, – говорит миссис Жилина, – объяснитесь.
– Я многого еще не знаю, – начинаю я, раздраженный ее тоном. – Началось все с того, что Андрей украл деньги у Терндейла – много денег.
– Какая нелепость, – твердо замечает она. – Катя непременно сообщила бы мне.
– Кате ничего не известно. Но когда Андрей исчез, вы же не могли не почувствовать: что-то случилось.
– По его словам, у него проблемы в личной жизни и ему надо побыть одному.
– Какая нелепость. – Я использую для возражения ее же оружие. – Терндейл уволил его. И Катя это знает. Разве она вам ничего не сказала?
Миссис Жилина постукивает пальцем по столу. Катя тоже так делает, когда сердится.
– Расскажите мне все.
– Около полутора лет назад у Андрея появилась приличная сумма. Я пока не выяснил, откуда она у него взялась. Он использовал деньги для финансирования операций по торговле валютой с одним швейцарским банком. Андрей поставил большую сумму на то, что доллар подорожает по отношению к евро – сразу после этого доллар начал падать. За месяц Андрей потерял миллион долларов. Вместо того чтобы отказаться от такой ставки и покрыть расходы, он удвоил ее. Рынок снова сыграл против него, и неожиданно ваш сын
