Расплата

– Вами движет желание помочь Кате?

– Это одно из желаний. – Я не отвожу взгляда. – Я никогда не хотел обидеть ее. И я хочу загладить свою вину.

– А чего еще вы хотите?

– Отомстить. Кто бы ни убил мою жену, он должен заплатить за это.

– Око за око, зуб за зуб. – Миссис Жилина медленно кивает. – Вот это я называю справедливостью. Я помогу вам, чем смогу, но я не знаю, где находится Андрей. Раз в несколько недель он оставляет сообщения на моем домашнем автоответчике, где говорит, что у него все хорошо и что мне не стоит волноваться.

Я разочарован, но у меня есть другие варианты.

– Вы, вероятно, можете сказать мне еще кое-что, – заявляю я. – Был ли когда-нибудь у Андрея родственник или друг семьи, которого он называл bon papa?

Уголок ее рта дергается – движение такое незначительное, что я бы пропустил его, если бы моргнул. Она что-то знает.

– Почему вы спрашиваете?

– Андрей использует дебитную карту, связанную с номерным банковским счетом в Люксембурге, и оплачивает ею поездки по личным делам. Если я смогу добраться до его счета он-лайн, то возможно, сумею выяснить, где он находится. Выражение «bon papa» используется у него как дополнительный вопрос при введении пароля. Думаю, ответом может быть имя – имя кого-то, кого он знал в детстве или в студенческие годы. Мне обязательно нужно это вычислить, если я хочу помочь Кате.

– Мне никто в голову не приходит, – напряженно отвечает миссис Жилина.

Я наклоняюсь вперед, чтобы попытаться уговорить ее, когда меня внезапно осеняет. Андрей как-то раз признался мне, что первопричиной трений между Катей и ее матерью был отказ миссис Жилина рассказывать своим детям что бы то ни было о бросившем их отце. Все, что было известно Андрею и Кате, – это то, что он был американцем, с которым их мать познакомилась в Европе. Возможно, Андрею удалось узнать какие-то детали. Возможно, этот bon papa приходится ему родственником не по материнской линии.

– Я вовсе не пытаюсь всколыхнуть неприятные воспоминания, – отмечаю я, намеренно стараясь быть уклончивым, чтобы пощадить гордость миссис Жилина. – Если вы откроете мне имя, я никому не сообщу об этом.

– Я вам уже сказала, – заявляет она тем же напряженным тоном. – Никого нет.

Прежде чем я успеваю ответить, у меня звонит телефон. Я машинально проверяю номер и вижу, что это рабочий номер Кати.

– Одну секунду, – говорю я миссис Жилина и подношу трубку ко рту. – Алло?

– Катя хочет встретиться с вами в офисе как можно скорее, – сообщает мне Дебра.

– Хорошо. Уже еду.

Я выключаю телефон и встаю, раздумывая, стоит ли пытаться еще раз надавить на миссис Жилина. Что бы Андрей ни выяснил о своем отце, он наверняка поделился информацией с Катей, а следовательно, я узнаю об этом через считанные минуты.

– Мне позвонила секретарь Кати. Я должен встретиться с Катей прямо сейчас. Вы абсолютно уверены…

– Абсолютно, – холодно заявляет миссис Жилина.

Что там Катя говорила мне на днях? Что она годами пыталась заставить свою мать хоть что-то ей рассказать и что до сегодняшнего дня ей это не удалось. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Не забудьте, – говорит мне в спину миссис Жилина, – вы сказали, что хотите загладить свою вину. Я надеюсь, что вы присмотрите за Катей.

Это уже слишком с ее стороны – грубить мне, если учесть, что именно она утаивает информацию. Я подавляю желание съязвить ей в ответ, напоминая себе, сколько плохих новостей она услышала за сегодняшний день.

– Я так и сделаю, – отвечаю я от чистого сердца. – У меня теперь нет человека дороже.

27

Когда я выхожу из музея, на потемневшем небе собираются зловещие низкие тучи. Пахнет снегом. Оглянувшись в поисках такси, я замечаю белый микроавтобус, припаркованный во втором ряду на Пятой авеню, прямо перед старой гостиницей «Стэнхоуп-отель». Какой-то мужчина, курящий сигарету, смотрит на меня из открытого окна с пассажирской стороны. Свет от уличного фонаря падает на его лицо, и мое сердце начинает бешено колотиться, когда я понимаю: он похож на Владимира. Машина трогается с места, и мужчина выбрасывает сигарету на мостовую. Оранжевые искры очерчивают в темноте яркий полукруг. Автомобиль сворачивает на Сорок Девятую стрит, прежде чем я спохватываюсь записать его номер. Я вздрагиваю и повыше застегиваю пальто, размышляя, уж не привиделось ли мне все это. С какой целью Владимир мог приехать в Америку? Возможно, он связан с исчезновением людей, неожиданно понимаю я, и тут же вспоминаю о Лимане. Все, что случилось, каким-то образом взаимосвязано. Вероятно, Владимир заметает следы. Есть у меня разрешение или нет, лучше бы мне носить отцовский пистолет с собой.

Я ловлю такси и сажусь боком на заднее сиденье, ища глазами белый микроавтобус в потоке транспорта за спиной. Я снова набираю номер Тиллинг и раздражаюсь по поводу ее постоянной недоступности. Единственное новое сообщение на моем автоответчике – от Тенниса.

– Питер, ты где? Перезвони мне, как только сможешь.

Я даю отбой и звоню ему, радуясь хоть какому-то разнообразию. Он отвечает после первого же гудка.

– Это Питер, – говорю я.

– Что это за номер, с которого ты звонишь? – требовательно спрашивает Теннис.

– У меня новый мобильный. Это долгая история.

– Где ты сейчас?

– На Манхэттене. В такси.

– Ни за что не угадаешь, что случилось. – Теннис ликующе смеется. – Нам надо поговорить. Когда мы сможем пересечься?

Я мельком смотрю на часы.

– В семь в Гарвардском клубе. А что случилось?

– Расскажу позже, – обещает он. – Новости слишком хороши, чтобы сообщать их по телефону. Ты будешь в восторге.

28

Когда я выхожу из лифта и оказываюсь в старомодной приемной Терндейла, меня там уже ждет крепко сбитый мужчина лет тридцати пяти. У него крупное телосложение, голова на длинной шее нависает надо мной, темные глаза прячутся под густыми выступающими бровями. Он похож на хорька. На нем синий блейзер и серые слаксы, в ухе и на лацкане – микрофоны, как у работников спецслужб. Наверное, бывший коп, которого наняли начальником охраны.

– Вы должны носить это на пиджаке, – замечает он, глядя на одноразовый пропуск у меня в руке.

– У меня его нет, – отвечаю я, стараясь пройти мимо.

– Погоди секунду, умник. – Охранник хватает меня за рукав.

За эту неделю мне хамило слишком большое количество охранников. Крутнувшись волчком, я освобождаюсь от его хватки и впечатываю пропуск ему в грудь.

– Не прикасайся ко мне. Понял?

Охранник срывает пропуск со своего галстука и не глядя сгибает его пополам.

– У тебя уже есть один фонарь. – Он кивком указывает на мой синяк. – Будь ты поумнее, вел бы себя осторожнее.

Я не могу допустить, чтобы мелочное раздражение взяло надо мной верх.

– Я здесь, чтобы увидеться с Катей Жилина, – лаконично говорю я.

– Зал заседаний правления, – бормочет себе под нос бывший коп и указывает подбородком. – Вас ожидают.

Я иду по коридору, прохожу через пару больших открытых дверей и попадаю в зал заседаний