будто речь идет о детских проказах. – Он отправил мне записи вместе с признанием. Я знаю, что денег не вернуть. Мы с вами разговариваем не по этому поводу.
Уильям ответил на один из моих главных вопросов: откуда ему стало известно о совершенной Андреем краже. Должно быть, Андрей обнародовал все тогда, когда его финансовые потери стало уже невозможно скрывать.
– Тогда по какому?
– Вы же у нас умник, – ехидно отвечает Терндейл. – Вот вы и скажите мне.
– Вы хотите, чтобы я молчал о фальшивых сертификатах. Тогда вы сможете продать свои акции в компании за хорошую сумму.
– Абсолютно верно. – Он снисходительно улыбается.
– Замалчивать происшедшее – это же безумие. Растрату таких размеров скрыть невозможно. Вы же просто разрушите свою компанию и создадите серьезные проблемы для Кати и для Бог знает скольких еще людей.
– Вы, Андрей, Эрл и я – единственные, кому известно о случившемся. Если только вы не рассказали кому-то еще.
– Это же не детские шуточки. У вас фальшивых акций на миллиард долларов.
Уильям вытягивает шею и, как птица, смотрит на меня одним холодным глазом.
– Вы должны понимать, что у меня есть план.
– Разумеется. Вероятно, вы собираетесь использовать доход от продажи акций компании, чтобы выкупить фальшивые акции до того, как кто-то поймет, что произошло.
– Браво, мистер Тайлер. – Он тихо хлопает в ладони.
– Вы бредите. Покупатель не может не вычислить ситуацию, и когда это произойдет, вы попадете в тюрьму, а возможно, и Катю за собой потянете.
– Если бы я продавал акции публично, вы были бы абсолютно правы. Однако в случае очень тихой, чрезвычайно тщательно обговоренной частной продажи, с покупателем, который панически боится спугнуть меня и считает, что ловко надул уставшего пожилого человека, вы бы удивились. Я не намерен позволить Андрею, инспекторам или кому бы то ни было еще разрушить мою компанию, – горячо говорит Уильям, и его голос неожиданно гулко отдается в огромном пустом помещении. – Компания «Терндейл» станет независимым дочерним предприятием более крупной финансовой корпорации, и во главе его станет Катя. По-моему, все должны остаться довольны.
Все должны остаться довольны. Я встаю, подхожу к газовому камину и протягиваю к нему озябшие руки. Но огонь почти не дает тепла. Продать семейную компанию – это почти то же самое, что лишиться родительских прав. Уильям не говорит мне всей правды, но у меня нет ни времени, ни желания разбираться, что он скрывает.
– Давайте перейдем к делу, – предлагаю я. – Вы не хотите, чтобы я рассказывал Кате или кому-нибудь еще о том, что я узнал. Вы хотите, чтобы я молчал. Предлагаю вам сделку. Катя – мой друг. Я должен удостовериться, что она не пострадает. Поэтому предоставьте мне расписку, написанную от руки, в которой гарантируется, что вы берете на себя ответственность за укрывательство информации, и в деталях описываются шаги, которые вы предприняли для того, чтобы Катя оставалась в неведении, – и тогда я буду держать рот на замке. Если все пойдет согласно вашему плану, никто никогда ничего не узнает. Если же это дерьмо всплывет, я передам расписку Кате и расскажу все, что мне известно.
– Интересное предложение. – Терндейл прикасается к спинке стула, который я освободил. – Пожалуйста, садитесь.
– Нам больше не о чем разговаривать.
– Всегда есть о чем поговорить. Вы ведь ищете Андрея, не правда ли? Сядьте.
Я делаю неуверенный шаг вперед, пытаясь решить, действительно ли ему что-то известно о местонахождении Андрея.
– Эрл, – говорит Терндейл, – выключи чертов камин.
Я снова сажусь на свое место, а Эрл проходит за моей спиной.
– Я не заключу с вами соглашения, если оно не защитит Катю, – предупреждаю я.
– Пожалуйста, не надейтесь опередить меня, мистер Тайлер, – отвечает Терндейл, наклоняясь ко мне и хватая меня за руку. – Это оскорбительно.
Я дергаю рукой, пытаясь освободиться, и краем глаза замечаю быстрое движение у себя за спиной. Мое левое плечо взрывается болью, а из груди вырывается неконтролируемый громкий стон. В ушах у меня гудит, и я с трудом различаю голос Уильяма.
– Эрл, локоть.
Я снова пытаюсь вырваться, но только провоцирую очередной приступ боли в плече. И тут взрывается мой локоть: от белого жара слезы наворачиваются мне на глаза, невыносимая мука парализует мышцы груди. Меня рвет черным кофе и желчью прямо на лакированный стол, и тут я снова слышу голос Терндейла:
– Положи его на пол.
Эрл хватает меня за волосы и вытаскивает из кресла. Не в состоянии устоять на ногах, я тяжело падаю на левый бок и снова кричу от боли.
– Лежите смирно, мистер Тайлер, – говорит Уильям. – Если только не хотите, чтобы Эрл поработал и над второй рукой.
Эрл все еще держит меня за волосы, острым коленом прижимая мою голову к полу. Я открываю глаза и вижу носок черной кожаной туфли в паре сантиметров от своего лица.
Кашляя, я выдавливаю из себя:
– Меня сейчас опять вырвет.
– Сомневаюсь, – возражает Уильям. – Обычно желудок полностью опорожняется за один раз. Это одна из причин, почему заключенных лучше держать на строгой диете. С вашей стороны любезно было пропустить обед. Эрл, ударь его еще раз. Он недостаточно внимателен.
– Нет! – кричу я. – Я весь внимание.
Оба смеются. Я отчаянно моргаю: пот заливает мне глаза. Ощущение в руке такое, будто она пронизана огненной проволокой от локтя и до плеча, боль просто невероятная.
– Вопрос, ответ на который я хотел бы получить, – продолжает Уильям, – следующий: кому еще известно, что произошло?
– Никому.
Эрл нажимает предплечьем на мое правое плечо, своим весом вдавливая в ковер всю левую часть моего тела. Я пронзительно кричу, из моих глаз снова льются слезы.
– Ш-ш-ш, – говорит Уильям. – Еще одна попытка.
Я едва могу дышать: горло забито слезами и слизью. Если они прослушивали Катину голосовую почту, им уже известно, что я ходил к миссис Жилина.
– Катиной матери, – признаюсь я. – Только ей.
– Ей все известно?
– Нет. – Я пытаюсь защитить ее. – Только то, что Андрей обокрал вас. Она ничего не знает ни о сумме, ни о том, что это значит для Кати или для компании.
– Эрл.
Этот кретин хватает меня за правое бедро, и боль пронзает сначала мой таз, а потом – позвоночник. Мне удается выдохнуть:
– Это правда.
– Но какой смысл рассказывать ей только половину всей истории? – спрашивает Уильям.
– Ее это совершенно не касается. Я просто хотел, чтобы она помогла мне найти Андрея.
– Эрл, нос.
Эрл сгибает руку в локте, а я кричу:
– Нет! Я говорю правду.
– Подожди, – приказывает Уильям Эрлу. Тот смотрит на меня сверху вниз, спокойно сложив руки на коленях. – Вам больше нечего добавить, мистер Тайлер?
– Нет, – жалко шепчу я.
