— Так она и действовала всю свою жизнь, — сказал Адамберг. — Как тень.
— Не получается, — продолжал Мордан, вытягивая длинную журавлиную шею из ворота серого свитера. — Эта женщина умертвила тридцать три человека, всегда одним и тем же способом, ни разу не изменив себе. И вдруг ни с того ни с сего она начинает рыскать в поисках девственниц, вскрывать могилы и мочить амбалов. Неувязочка. Одно дело — убийца стариков, другое — бешеная некрофилка. В каких бы туфлях она ни ходила.
— Неувязочка, — согласился Адамберг. — Разве что сильнейший подземный толчок открыл второй кратер в вулкане. Лава безумия вытекала бы тогда по другому склону и иным образом. Возможно, на нее повлияло пребывание в тюрьме или то, что Альфа узнала о существовании Омеги.
— Я знаю, кто такие Альфа и Омега, — живо вмешался Эсталер. — Это две половинки убийцы, по разные стороны стены.
— Ангел смерти страдает раздвоением личности. Арест мог разбить внутреннюю стену. После такой катастрофы изменение в поведении вполне оправданно.
— И все-таки, — сказал Мордан. — Вопрос, зачем ей нужны девственницы и что она творит с их могилами, остается открытым.
— Вот в этом и загвоздка, — сказал Адамберг. — Мы можем только тащиться у нее в хвосте и довольствоваться объедками. У Паскалины были три кошки и кот. За три месяца до ее гибели единственного самца убили.
— Первое предупреждение? — спросил Жюстен.
— Не думаю. Его убили, чтобы срезать гениталии. Поскольку кот уже был кастрирован, у него изъяли пенис. Данглар, объясните историю с косточками.
Майор повторил свой урок о половых косточках плотоядных, виверровых и хорьковых.
— Кто-нибудь из вас об этом знал? — спросил Адамберг.
Руки подняли только Вуазне и Вейренк.
— Вуазне, с вами все ясно, вы зоолог. А вы, Вейренк, откуда это взяли?
— От деда. Когда он был молодым, в долине завалили медведя. Его останки таскали по деревням. Деду досталась половая косточка. Он говорил, что ее ни в коем случае нельзя ни терять, ни продавать — ни за какие деньги.
— Она у вас сохранилась?
— Да. Лежит дома.
— Вы не знаете, почему дед так ею дорожил?
— Он уверял, что на этой косточке весь дом держится.
— Какого размера половая косточка кота? — спросил Мордан.
— Вот такая, — показал Данглар, расставив пальцы на два-три сантиметра.
— На такой дом не удержится, — сказал Жюстен.
— Чисто символически, — сказал Мордан.
— А то, — сказал Жюстен.
Адамберг покачал головой, не откидывая волосы, упавшие ему прямо на глаза.
— Полагаю, что женщина, вырезавшая у кота половую косточку, придает ей иное значение. Полагаю, речь идет о мужском начале.
— Это начало как-то не клеится с девственницами, — возразил Мордан.
— Смотря чего она добивается, — заметил Вуазне.
— Бессмертия, — сказал Адамберг. — Вот вам и мотив преступления.
— Не понимаю, — помолчав, признался Эсталер.
В кои-то веки то, чего не понимал Эсталер, не понял и никто из присутствующих.
— Почти одновременно с надругательством над котом ограбили раку со святыми мощами в церкви Мениля, в нескольких километрах от Оппортюн и Вильнева. Освальд прав, для одного района это многовато. Преступник вынул из раки только четыре кости святого Иеронима, не тронув пятачковую кость и несколько овечьих.
— Знаток своего дела, — заметил Данглар. — Поди определи, что это пятачковая кость.
— А что, в пятачке есть кость?
— Вроде есть, Эсталер.
— Про косточку в кошачьем пенисе тоже мало кому известно. Так что она и впрямь свое дело знает.
— Не вижу связи, — сказала Фруасси, — между мощами, котом и могилами. За исключением костей, которые присутствуют во всех трех позициях.
— Спасибо и на этом, — сказал Адамберг. — Мощи святого, мощи самца, мощи девственниц. В доме священника в Мениле, в двух шагах от святого Иеронима, находится старинная книга, выставленная на всеобщее обозрение, и там все эти три элемента сливаются воедино в своего рода кулинарном рецепте.
— Это скорее рецепт снадобья, — поправил Данглар.
— Для чего? — спросил Мордан.
— Чтобы изготовить вечную жизнь из массы всяких ингредиентов. Книга открыта именно на этой странице. Кюре очень ею гордится и, полагаю, показывает всем посетителям. Как и его предшественник, отец Реймон. Этот рецепт наверняка известен трем десяткам приходов в округе и к тому же в нескольких поколениях.
— А в других местах?
— Тоже, — сказал Данглар. — Это знаменитая книга, особенно сам рецепт. «De Sanctis reliquis», в издании 1663 года.
— Не знаю, — сказал Эсталер.
А то, чего не знал Эсталер, не знал никто.
— Не хотела бы я вечной жизни, — сказала Ретанкур тихо.
— Почему? — спросил Вейренк.
— Представь себе, что мы живем вечно. Нам останется только лечь на землю и подохнуть от скуки.
— Да, исчезает жизнь, едва приходит срок:
На фоне вечности наш век не столь жесток.
— Можно и так, — согласилась Ретанкур.
— Нам, что ли, надо эту книжку изучить, да? — спросил Мордан.
— Думаю, да, — ответил Адамберг. — Вейренк помнит наизусть рецепт этого блюда.
— Снадобья, — снова поправил Данглар.
— Давайте, Вейренк, только не спеша.
—
- Это только название, — перевел Адамберг. — Продолжайте, лейтенант.
—
- Не понимаю, — сказал Эсталер, и на сей раз в его голосе прозвучала неподдельная тревога.
— Да никто толком не понимает, — успокоил его Адамберг. — Полагаю, речь идет о возрасте, достигнув которого надо принять это зелье. Но не в юности, это точно.
— Очень возможно, — подтвердил Данглар. — Когда пять раз настанет время юности. То есть пять раз по пятнадцать лет, если исходить из среднего возраста вступления в брак на Западе в эпоху позднего Средневековья. Получаем семьдесят пять лет.
— То есть точный возраст ангела смерти на сегодняшний день, — проговорил Адамберг.
Воцарилось молчание, и Фруасси грациозно подняла руку, прося слова.
— Невозможно продолжать в таких условиях. Я предлагаю перебраться к «Философам».
Прежде чем Адамберг успел произнести хоть слово, его сотрудники дружно двинулись к кафе. Продолжить им удалось только после того, как все уселись вокруг стола в алькове с витражами перед
