хорошо делать свое дело, я должна знать больше.
– Вам поручили сопровождать меня, Ретанкур.
– Я сотрудник отдела и выполняю свою работу. Я догадываюсь, что они ищут, но хочу узнать вашу версию. Вы должны доверять мне.
– А почему, лейтенант? Вы ведь меня не любите.
Неожиданное обвинение не смутило лейтенанта.
– Не очень, – подтвердила она. – Но это ничего не меняет. Вы мой начальник, и я выполняю свою работу. Лалиберте хочет вас подловить, он убежден, что вы знали девушку.
– Он ошибается.
– Вы должны доверять мне, – спокойно повторила Ретанкур. – Вы полагаетесь только на себя. Всегда, но сейчас это неправильно. Если только у вас нет серьезного алиби на вечер двадцать шестого октября, начиная с половины одиннадцатого.
– Так серьезно?
– Думаю, да.
– Меня подозревают в том, что я убил девушку? Вы бредите, Ретанкур.
– Скажите мне, вы ее знали?
Адамберг молчал.
– Скажите, комиссар. Тореро, который не знает своего быка, обречен на неудачу.
– Хорошо, лейтенант, я ее знал.
– Черт…
– Она караулила меня на перевалочной тропе с самого первого дня. Я не собираюсь объяснять вам, почему привел ее в номер в воскресенье. Но я это сделал. К несчастью для меня, она оказалась сумасшедшей. Через шесть дней она объявила мне о своей беременности и начала шантажировать.
– Плохо, – констатировала Ретанкур, беря вторую булочку.
– Она была полна решимости лететь с нами, последовать за мной в Париж, жить у меня и разделить мою жизнь, как бы я к этому ни относился. Старый индеец из племени утауэ, который живет в Сент-Агат, предсказал, что я – ее предназначение. Она вцепилась в меня зубами.
– Я никогда не оказывалась в таком положении, но могу себе представить. И как вы поступили?
– Увещевал, отказывался, отталкивал. В конце концов я сбежал. Выскочил в окно и умчался, как белка.
Ретанкур кивнула с набитым ртом.
– Больше я ее не видел, – веско произнес Адамберг, – старательно избегал ее до самого отъезда.
– Вот почему вы были так напряжены в аэропорту.
– Она пообещала, что тоже там будет. Но не явилась. Теперь я понимаю почему.
– Потому что уже два дня как была мертва.
– Знай Лалиберте о наших отношениях, он не стал бы этого скрывать. Значит, Ноэлла ничего не сказала друзьям, во всяком случае, не назвала моего имени. Суперинтендант не уверен. Он бьет наугад.
– Значит, у него есть другая улика. Ночь на двадцать шестое октября.
Адамберг пристально взглянул на Ретанкур. Ночь на двадцать шестое. Он об этом не подумал, чувствуя облегчение от того, что убийство произошло не в пятницу вечером.
– Вы в курсе насчет той ночи?
– Мне известно только про гематому, но Лалиберте не случайно приберег эту карту напоследок.
Скоро за ними должны были приехать из ККЖ. Адамберг коротко рассказал лейтенанту о воскресной пьянке и двухчасовой амнезии.
– Дерьмо, – повторила Ретанкур. – Не знаю, что позволяет ему связать неизвестную девушку и в стельку пьяного мужика на тропе. У него есть другие козыри, но это не значит, что он их сразу выложит. Лалиберте работает как охотник, ему нравится выслеживать и загонять дичь. Он станет тянуть время.
– Вы торопитесь, Ретанкур. Не забывайте – он ничего не знает о моей амнезии. В курсе только Данглар.
– Но Лалиберте наверняка навел справки. Вы ушли из «Шлюза» в четверть одиннадцатого и вернулись в здание без десяти два. Слишком долго для трезвого человека.
– Не беспокойтесь об этом. Не забывайте, я знаю убийцу.
– Верно, – признала Ретанкур. – Это решит проблему.
– Есть одно «но». Маленькое – но из-за него могут возникнуть проблемы.
– Вы не уверены в себе?
– Уверен. Вот только убийца умер шестнадцать лет назад.
На сей раз суперинтенданта сопровождали Фернан Санкартье и Жинетта Сен-Пре. Адамберг подумал, что они добровольно вызвались поработать в воскресенье, чтобы поддержать его, но оба вели себя скованно и смущенно. Только бельчонок на входе, не расстающийся со своей подружкой, поприветствовал
