какие угодно слова. Вот зачем ему нужна была смерть Сюзанны. Чтобы она не могла ничего отрицать.
– Господи, да зачем ему все это было нужно? – спросил Солиман дрожащим голосом.
– Чтобы пустить слух о человеке с волком. Только для этого, Соль. Если бы он попытался сделать это сам, это было бы серьезной ошибкой.
Из темноты до Адамберга донесся горестный вздох Солимана.
– Не понимаю, зачем он устроил весь этот балаган с волками.
– Нужно было убедить всех, что убийства совершает сумасшедший и они случайны, – в общем, необходим был виновный. И он устроил массовую истерию вокруг Массара, кровожадного безумца, больного ликантропией.
– А Массар?
– Массара нет в живых. С самого начала. Наверное, он закопал его тело где-нибудь на горе Ванс. Гляди-ка, Соль, а вот и полиция.
Адамберг и Солиман вышли навстречу жандармам, первый – по пояс голый, второй – в одних трусах. Фромантен вызвал подкрепление: несколько человек из бригады Мондидье. Ведь если речь идет об аресте человека с волком, лишние десять человек не помешают.
– Ну вот, нам сюда, – сказал им Адамберг, указывая на распростертое на земле тело. – Позовите врача, я разбил парню голову.
– Кто он? – спросил Фромантен, посветив фонарем в лицо канадцу.
– Стюарт Дональд Падуэлл, сын Джона Падуэлла. Здесь его знают под именем Лоранса Дональда Джонстона. – Адамберг с грехом пополам справился с английскими именами и продолжал: – А вот и орудие убийства.
– Вот черт! Оказывается, это не волк!
– Только череп волка. А лапы, следы которых мы видели, лежат, наверное, в багажнике его мотоцикла.
Аджюдан долго с любопытством рассматривал череп, осветив его фонарем.
– Это полярный волк, – объяснил Адамберг. – Он подготовился заранее.
– Да, все ясно, – кивнул Фромантен. – Дело в том, что полярные волки самые крупные из всех, намного крупнее остальных волков.
Адамберг оторопело взглянул на него.
– Понимаете, комиссар, я люблю животных, – смущенно объяснил Фромантен. – Читаю, записываю…
Он направил фонарь на правую руку Адамберга.
– Рана кровоточит, – встревожился он.
– Да, она открылась, когда этот тип набросился на меня, – сказал Адамберг.
– Интересно, почему он выдал себя?
– Сегодня вечером я на него смотрел.
– Ну и что?
– Я несколько раз посмотрел на него и узнал некоторые черты Джона Падуэлла. А Стюарт знал, что я интересуюсь его отцом, и тут же сообразил, что я все понял.
Адамберг проводил взглядом Лоуренса, которого вели под руки два жандарма. Третий принес рубашку и ремни от кобуры Адамберга и брюки Солимана.
– Вы с ним общались сегодня вечером? – хмуро спросил Фромантен, шагая следом за жандармами.
– Он всегда был рядом, не только сегодня вечером, – сказал Адамберг и пошел за ним. – Сначала он пустил слух о человеке с волком, потом пустил за ним вдогонку трех человек, чтобы поддержать этот слух. Он знал о каждом нашем шаге. Не мы его преследовали, а он направлял нас, куда ему хотелось.
Лоуренса отправили в Мондидье, в больницу; Фромантен довез Адамберга и Солимана до самого грузовика.
– Если канадец придет в себя, допрос завтра в пятнадцать ноль-ноль, – деловито проговорил Адамберг. – Поставьте в известность прокуратуру и как можно скорее предупредите Монвайяна из Виллар- де-Ланса, Эрмеля из Бур-ан-Бресса и Эмона из Белькура. Я сам позвоню Еревану в Пюижирон и попрошу его обыскать участок вокруг хижины Массара.
Фромантен молча кивнул. Он сделал знак своему сотруднику забрать мотоцикл Лоуренса и уехал.
– Черт возьми! – вскричал Солиман, провожая глазами полицейские машины. – А как же ногти? А волосы? А с ногтями что будем делать? – повернулся он к Адамбергу.
– Теперь с ногтями все понятно.
– Но это же были ногти Массара. И что нам теперь с ними делать? – не отставал Солиман.
– Да, это были ногти Массара, причем ногти отрезанные, – начал Адамберг и медленно зашагал по обочине дороги. – В хижине на горе Ванс Бреван не нашел ни одного ногтя в ванной комнате. И только после того, как Эрмелю пришло в голову обыскать спальню, были обнаружены фрагменты ногтей. Только их не отрезали, а отгрызли. Вот это меня и смутило, Солиман. С одной стороны, есть некто, пользующийся щипчиками, с другой – некто, грызущий ногти, причем в кровати. Это не мог быть один и тот же человек, понимаешь, Соль? Потом, когда мы разыскали его номер в гостинице и нашли там два ногтя и один волос, я
