детдому. Мы зашли в кафе, выпили вина, вспомнили кое-что из прежней жизни. Потом постояли на улице. Подкатила иномарка, и одна из девчонок уехала. Выяснилось, что подруги трудятся в качестве жриц любви. В этот же вечер мне «подвинтили» клиента, и пошло-поехало…
Мои пенсионеры, догадавшись, чем я занимаюсь на досуге, устраивали мне постоянные скандалы. У меня появились свободные деньги, и уже нашлась съемная квартира. В тот вечер тетя Зина, как я называла приемную мать, устроила очередную истерику и ударила меня по щеке. В голове тут же начал тлеть огонек, который разгорался все ярче и ярче. Уходя на свой ночной промысел, я незаметно зашла на кухню и приоткрыла газовый кран на плите.
Под утро возле нашего подъезда толпились люди, стояли машины разных оперативных служб. В стене дома зиял огромный пролом. Кроме приемных родителей, на воздух взлетели еще три семьи. Взрыв был такой силы, что в соседнем доме повылетали стекла. Официальная версия была обычной: взрыв бытового газа. Телевизионщики, как охотничьи собаки, отслеживают подобные случаи, чтобы лишний раз показать крупным планом чью-нибудь оторванную руку или детскую куклу на развалинах. Так было и в этот раз: история со взрывом обежала все телеканалы и вызвала, как говорится, широкий общественный резонанс. Вышло так, что из тех, кто проживал в разрушенных квартирах, в живых осталась я одна, удочеренная сирота. Правда, был еще какой-то мужик, плитой у него задавило жену и детей. Но он вроде бы попал в психушку, и внимание журналистов было обращено всецело на меня. Тогдашний мэр города (а им был Степан Михайлович Бояринов) лично, под прицелом телекамер, вручил мне ключи от квартиры в новом доме, предложив обращаться к нему за помощью, «если что».
Девушкой я была видной. Мне бы по подиуму ходить, а не на улице стоять. Но судьба распорядилась иначе.
Однажды, в темный дождливый осенний вечер, когда я с подружками стояла на нашем обычном месте, к нам подрулил джип. Из него вышел высокий человек в кожаной куртке и темных очках, бросил на нашу стайку оценивающий взгляд и, поманив меня пальцем, призывно распахнул дверцу. Усевшись, я по привычке задрала и без того короткую юбку и закурила. Водитель молча тронулся с места, потом вынул у меня изо рта сигарету и выкинул в окно. Говорю: «Один час – пятьдесят баксов». Он молчит и скорость прибавляет. Хрипло выдавливаю из себя: «Ваш номер срисовали». Опять тишина! И кнопочки на дверях вдавились! «Все, – думаю, – приехали! Маньяк попался!» И тут человек в очках, словно прочитав мои мысли, говорит: «Не дергайся! Заниматься будешь спецобслуживанием». И улыбнулся змеиной улыбкой: «Это, можно сказать, шаг вперед в твоей карьере. А твои сутенеры… Эта шушера даже не шестерки, а так, пыль на столе».
Оказалось, на тихой боковой улочке, в центре города, существует ресторан с комнатами отдыха, сауной и бассейном. Для обычных людей вход сюда всегда закрыт. Это заведение входит в номенклатурный список мест отдыха городской элиты.
Меня осмотрели врачи и выдали медицинскую книжку. Тот самый человек взял подписку о неразглашении всего того, что я здесь увижу и услышу. И невзначай обронил, что с болтунами происходят несчастные случаи. Я получила трудовую книжку с отметкой: «Городская администрация. Уборщица». Зарплату стала получать достойную, с гибкой системой премиальных. По крайней мере, по сравнению с прежней работой в деньгах не потеряла. Только не болталась на улице и не рисковала, как раньше. В штате вместе со мной трудились не только девушки, но и юноши. Для начальствующих лиц, так сказать, с нетрадиционной ориентацией. Кого я только здесь не увидела! Известные политики из разных партий, начальники всевозможных ведомств и управлений, крупные банкиры… Приезжала элита на неприметных машинах, оставив свои «Мерседесы» с блатными номерами для официальных поездок.
Заглянул как-то раз и Степан Михайлович Бояринов. Помня про подаренную квартиру, обслужила я его по высшему разряду. На прощание он усмехнулся и сказал:
– Когда я тебе ключи дарил, мне служба безопасности уже доложила, чем ты занимаешься. Но мне тогда переизбираться надо было. А тут возможность появилась на глазах у всех сироте помочь. И с улицы тебя я убрал, чтобы какой-нибудь скандальный журналистишка не тиснул статейку под заголовком: «Мэр облагодетельствовал уличную проститутку». А ты молодец! Здешнее руководство довольно: исполнительная, расторопная и не болтунья!
Шло время. Следующей ступенькой служебного роста стала работа горничной в загородном доме Степана Михайловича. Он ушел из администрации и занялся бизнесом.
Приватизированные и оформленные на подставных лиц участки в центре города, долгосрочная аренда различных зданий и помещений с правом выкупа, полезные и нужные связи в различных сферах, цепкий ум и волчья хватка, наконец, – все это способствовало процветанию империи бывшего градоначальника. «Главное, вовремя уйти, – говаривал Бояринов. – Если мэра смещают, его, как правило, сажают».
Ходили слухи, что жена Степана Михайловича умерла от какой-то хронической болезни. Сын Виктор, любитель выпивки и карточной игры, постоянно попадал в неприятные истории. Экс-мэр, все еще надеясь увидеть в непутевом отпрыске своего преемника, поставил его руководить небольшой фирмой. Мне к этому времени Бояринов-старший стал доверять все больше и больше. Однажды он вызвал меня в свой кабинет и сказал:
– Марина! Мы знаем друг друга достаточно, и ты обязана мне многим. Я тебя никогда ни о чем не просил. Меня очень беспокоит Виктор, и это отвлекает меня от дел. Ты должна стать его тенью, ангелом- хранителем… Кем угодно, лишь бы он не вляпывался в дерьмо! Деньги будешь получать от меня лично. Если что – немедленно звони. И упаси тебя бог вести двойную игру!
Теперь приходится играть роль секретаря в фирме «Информационный центр «Плюс». С тюфяком Виктором особых проблем нет. С трудом сдерживаюсь, когда общаюсь со стервой Ксенией, полубезумным Сергеем или странноватым Максом. Как будто кто специально набирал к нам умственно больных сотрудников. А ведь все пришли по объявлению!
Не зря наш шеф родился в год Быка. Упрямый, как это создание. Интересно, может, все-таки есть год Осла? Я подумала, что насчет загородного дома он пошутил. А сегодня ни свет ни заря Мариночка уже всех обзванивает. Бояринов приказывает всем ехать куда-то во тьму тараканью. Если, говорит, не поедут, объявляю все дни рабочими. И пусть попробуют, в случае чего, не выйти на работу. По статье уволю. И уволит! Ему эта фирма – так, забава! С таким папочкой можно и в игрушки поиграть. А я настроилась эти дни с Сашкой провести. Конечно, он и там никуда не денется. Хотя, надо признать, Севастьянов непредсказуем. Может на любой юбке повиснуть, хоть на стервозной Ксении. И конкурентов у него в этой деревеньке будет не так много. Виктор запросто может в запой уйти. Марина заскучает, а время надо будет чем-то убить. Кровавый Макс ноутбук возьмет с «ужастиками», ему и не надо ничего больше. Остается Сергей – человек настроения. Может приласкать, а может и в бешенство неожиданно прийти. Хороший отдых предстоит! Но уехать надо обязательно. В годовщину смерти тетки дома лучше не находиться.
Вам приходилось когда-нибудь ухаживать за стариками? Больными, беспомощными, но вместе с тем вредными, вспыльчивыми, дурно пахнущими? Нет? Значит, вам повезло! Меня же эта участь постигла с восьмого класса. Люди ухаживают за бабушками, дедушками, родителями, наконец. Мне довелось ухаживать за тетей – маминой старшей сестрой. Она никогда не была замужем, и сколько я себя помню, всегда болела. Отец – тихий интеллигент, не смевший ни в чем перечить супруге, мать – властная женщина, полная противоположность отцу, и я жили в четырехкомнатной квартире, принадлежавшей маминым родителям. Дед, по линии матери – профессор и доктор каких-то наук, – жил по заграницам и квартирам многочисленных знакомых женщин. Бабушка умерла. Родители отца жили на Украине. Тетке, которую я всегда звала только по имени-отчеству – Анастасия Георгиевна, в принципе было где жить, дед и ей припас квартиру. Поначалу она там и жила, вернее, болела. Мы ее навещали, покупали продукты, и в конце концов мама для удобства забрала ее к нам. Тетка не утруждала себя домашними делами, зато была помешана на собственном здоровье. Я даже сейчас считаю, что многие свои болезни она попросту выдумала.
Сначала Анастасия Георгиевна ходила по больницам и поликлиникам, потом стала вызывать врачей на дом и постепенно превратилась в лежачую больную. Мне вменили в обязанность кормить тетку обедом. Мои сверстницы после уроков гуляли, а я неслась домой, как скаковая лошадь, чтобы приготовить обед Анастасии Георгиевне. Тетка читала различные газеты и журналы об оздоровлении организма, слушала радио и смотрела телевизионные программы на эту же тему. Поэтому к еде она относилась очень
