наотрез отказывалась. Бакунин призвал на помощь Александра, и они стали экспериментировать. Сергей хлопал вожжами кобылу по крупу, стегал хворостиной, но она только фыркала, трясла головой и лениво взмахивала хвостом. Севастьянов поманил упрямое животное куском хлеба, лошадь ловко выхватила горбушку из пальцев Александра, но от сарая, служившего конюшней, не отошла. План поисков Аникеева срывался. Единственное, что они смогли сделать, причем с великим трудом, так это распрячь кобылу. Освободившись от хомута и оглоблей, лошадь немедленно забежала в сарай.
Неожиданно из дома на крыльцо с криком выбежала Евгения. Александр только взглянул на нее и сразу понял – что-то случилось.
– Женя, успокойся, – мягко сказал он, беря ее за руку. – Что произошло?
– Там… кто-то есть. Наверху я слышала какой-то шум. И запах какой-то ужасный, – прерывисто дыша, сказала она. – Мне страшно, ребята!
Бакунин, раздосадованный, что кобыла не подчинилась, спросил раздраженно:
– Что, Кровавый Макс свихнулся? И в штаны наложил?
Алексеева всхлипнула и кивнула на дом:
– Там кто-то стонет, на втором этаже. Не верите – пойдемте внутрь.
Зайдя в столовую, Сергей с Александром увидели, что Максим сидел в полной неподвижности, уставясь на елку стеклянными глазами. Со второго этажа действительно доносились какие-то звуки.
Молодые люди замерли.
– Как туда могли попасть посторонние? – вполголоса спросил Сергей.
– Многие двери на втором этаже закрыты, – заметил Севастьянов. – Возможно, там с самого начала кто-то был.
Выругавшись, Бакунин вытащил из ящика буфета топорик для разделки мяса, Севастьянов вооружился кухонным ножом, и они осторожно направились к лестнице. Перепуганная Женя отказалась идти с ними и осталась с Максимом.
Александр сразу понял, где находится источник звуков, и указал Сергею в конец коридора. Железная дверь, ведущая в одну из комнат, была распахнута.
«Ну, что, вот и появилась возможность продемонстрировать свои сверхчеловеческие качества», – подумал с усмешкой Сергей. Крепко сжав топорик, он направился к двери. Сейчас Бакунин впервые отчетливо ощутил, что не цепляется за жизнь. Даже когда он вскрывал себе вены, он понимал, что делает это из чувства протеста, и ему было жалко себя до слез. Теперь им овладело полное спокойствие и безразличие ко всему.
Он не раздумывая шагнул в комнату. В ноздри сразу ударило жуткое зловоние, пахло разлагающейся плотью. Прямо перед ним сидел какой-то худощавый человек в инвалидной коляске. Все лицо и голова его были в грязных бинтах, сквозь которые проступали темные пятна, белые как лунь волосы грязными паклями свисали между бинтов. Были видны лишь потрескавшиеся губы и глаза, пронзительные и холодные, как осколки льда. Они с интересом и даже с каким-то злобным весельем разглядывали Александра. Руки тоже были плотно забинтованы. Замызганные, обтрепавшиеся концы бинтов спящими змеями свисали чуть ли не до самого пола. Александр обратил внимание на старинное ружье, покоившееся на коленях мужчины.
– Брось топор! – спокойно, но убедительно скомандовал человек.
Бакунин повиновался, после чего инвалид произнес:
– Зови второго.
Сергей вздохнул, выглянул и махнул рукой притаившемуся за дверью Севастьянову. Тот зашел, мгновенно оценил ситуацию и швырнул нож на пол.
Незнакомец начал что-то бормотать себе под нос. Казалось, инвалид про них забыл, и Бакунин шевельнулся. Ружье мгновенно нацелилось на него. Раздался громкий стон, и ребята обратили внимание, что в углу комнаты на кровати лежит какой-то человек, завернутый в рваные одеяла.
– Ладно, – незнакомец говорил уже громко и внятно, обращаясь к ним, – будем считать, что вы – делегаты от вашей поредевшей компании. И кое-что МОИМ ГОСТЯМ надо знать. Тем более что жить-то вам осталось всего ничего…
Седой при этих словах громко хмыкнул.
– Ну и кто же нас убьет? – К Сергею вернулось прежнее спокойствие. Он прикинул, что чья бы корова мычала – этот мужик был похож на живой труп, даже было удивительно, что в нем еще теплилась жизнь. – Вы, что ли?
– Если бы мне это было нужно, то, поверьте, большого труда это не составило бы, – уверенно сказал мужчина.
Седой поправил съезжающие очки. Александр с омерзением заметил, что кисти рук инвалида тоже все в мокнущих пятнах. Что с ним? Похоже, он гнил заживо.
– Я даже на коляске спускаюсь по лестнице бесшумно, в отличие от некоторых, которые топают на весь дом, – продолжал тихим, размеренным голосом инвалид. – Так что шум можете расценивать как приглашение на беседу.
– В нашем положении выбирать не приходится, – философски заметил Севастьянов. – Что вам от нас нужно?
– Мне? – Казалось, мужчина был искренне удивлен вопросом юноши. – Лично мне от вас ничего не нужно, молодые люди. Это ВЫ нужны этому дому.
– В смысле? – не понял Сергей и переглянулся с Александром.
– Вы думаете, что случайно попали сюда? – свистящим шепотом поинтересовался инвалид. С кровати донесся очередной стон, но мужчина даже не взглянул в ту сторону. – Этот дом питается людьми. И сейчас ОН очень голодный. Так-то, ребята.
Бакунин посмотрел на топорик, валявшийся на полу, перевел глаза на ружье, лежавшее на коленях сумасшедшего инвалида, и решил не испытывать судьбу. Вполне вероятно, что этот псих умеет обращаться с ружьем, даже невзирая на гниющие руки. Очевидно, инвалид понял, о чем он думает, и оскалился в ухмылке:
– Да, у меня лепра, парни. Проказа то бишь. Так что будете хорошо себя вести – я вас не заражу. А нет, станете такими же.
Александр нервно кашлянул. Перспектива заразиться проказой явно не входила в его планы.
– Не проще ли вам отпустить нас? – спросил Сергей, стараясь придать своему голосу уверенность. – Никому из нас, да и вам не нужны проблемы.
Инвалид хрипло засмеялся, обнажая испорченные зубы.
– Я вас не держу, – ухмыльнулся он. – Можете валить хоть сейчас. Только не будете ли вы жалеть об этом? Как те ваши исчезнувшие друзья.
– Откуда вы знаете про них? – потрясенно спросил Александр.
Мужчина многозначительно хмыкнул.
– Я здесь живу уже достаточно и привык к новогодним чудесам. А они уже начинаются, поверьте. Возможно, последнее, что вы увидите в земной жизни, – это будет маленькая невинная крохотная девочка в белом платьице.
– Бред какой-то, – не выдержал Сергей, Александр мрачно молчал.
– Слушайте, – уже вполне миролюбиво продолжал сумасшедший, – конечно, вы имеете полное право считать меня ненормальным, хотя, справедливости ради, следует отметить, что я в тех местах побывал. Но вы можете поверить мне на слово, и тогда, может быть, у вас появится крохотный шанс.
Парни снова переглянулись. И хотя ими обоими владело неудержимое желание как можно быстрее покинуть эту кошмарную комнату, что-то удерживало их на месте. Восприняв это как согласие выслушать его, инвалид начал медленно говорить:
– Я был ученым, хотя теперь им не являюсь в общепринятом значении этого слова. И вы сейчас поймете, почему. Мы поселились в этой деревне восемь лет назад. Мы – это я, моя жена и дочка, маленькая девочка. Нам был нужен целевой льготный сельскохозяйственный кредит. К тому же меня, как этнографа, очень интересовали местные легенды, и я полагал, что могу получать материал для диссертации и монографии, как говорится, «из первых рук».
Пока Седой повествовал, Сергей смотрел на кровать. Завернутое в одеяло тело больше не издавало никаких звуков. Может, человек уже мертв?
