вечеринках, ну а теперь… – Он развел руками.
Анжела улыбалась.
– Ну, может, хотя бы сегодня ты не будешь рассказывать этим безмозглым курицам анекдоты о Штирлице, а потом прятаться от них в мужском туалете, – она поцеловала его в гладко выбритую щеку.
– Вот это я надрался… А если б я им взрослые анекдоты рассказывал? – Максим обнял жену.
– Тогда они тебя обязательно нашли бы. И как честному человеку тебе пришлось бы жениться.
– На всех?
– Нет, через одну! Я б тогда вам устроила анекдот в картинках… Пойду я, загляну кое-куда. – Анжела мягко отстранила Максима и, сексуально виляя задом, вышла из комнаты. – Ты выходи, я скоренько! – крикнула она из коридора.
Они не опоздали, но в отношении того, что надо быть начеку, Макс оказался прав. Его кошелек был в большей безопасности, чем супруга.
Их встретили прямо у входа в бывший Дворец культуры. Теперешняя культура не имела ничего общего ни с портретами уездных актеров, развешанных в холле, ни с пьесами, когда-то собиравшими всю интеллигенцию Салимова в этом ДК. Навстречу выбежал парень, взял у Анжелы плащ и, улыбнувшись во все тридцать два зуба, жестом пригласил в зал. Молодой человек будто и не замечал супруга начальницы. Возникла неловкая пауза. Анжела, не ожидавшая такого отношения к мужу, растерялась. Но Макс сориентировался быстро. Снял куртку, подошел к парню и посмотрел в улыбающееся лицо.
«Такие ублюдки нравятся бабам», – подумал он, положил куртку Игорю на плечо, но уходить не спешил.
– Надо же, какое здесь хорошее обслуживание.
Анжела дернула Максима за рукав.
– Я не лакей, – прошипел парень.
– Извини, братец, – гнул свое Макс, – мелочи нет. – Он взял под руку Анжелу и направился в зал.
– Макс, зачем ты так с ним? Это же Игорек. Он у меня в магазине работает, – прошептала Анжела.
Но Макс не успокаивался. Уже в зале он повернулся и крикнул:
– Да, и аккуратней с карманами, когда будешь шарить там. А то я знаю вашего брата.
Игорек чуть не взорвался от злости, наигранная улыбка слетела с губ. Он подбежал к гардеробной и швырнул вещи на стойку. Старик, подхвативший куртку и плащ, молча поволок их к вешалкам. Ох как хотелось, чтобы гардеробщик хоть что-нибудь сказал! Вот тогда бы он показал, кто здесь лакей.
Игорь Талалаев смотрел на гардеробщика, когда услышал голос. Человек разговаривал по мобильнику. Вот тут Игорек готов был стать и лакеем, и мальчиком на побегушках. Да хоть кем. На лице засияла дежурная улыбка.
– Здравствуйте, Владлен Маркович.
Игорь протянул руку. Мужчина посмотрел на него так, будто увидел говорящую лошадь, снял куртку и повесил ее на протянутую руку. Талалаев стоял и улыбался, хотя чувствовал себя так, словно в дерьме искупался. Владлен Маркович достал дорогой кожаный кошелек, вынул банкноту и засунул ее в нагрудный карман рубашки парня. Все это он проделал молча. Влад не хотел опускаться до бесед даже с говорящими лошадьми. Когда мужчина ушел, Игорь обрушил гнев на старика.
– Какого хрена ты смотришь? Чтоб завтра я тебя здесь не видел.
Он вытащил купюру из кармана, скомкал и бросил за стойку. А вот куртку швырять не стал, положил ее аккуратно, боясь сделать лишнюю складочку. Старик взял куртку и понес вешать. Когда он вернулся, парня не было. Гардеробщик нагнулся и поднял скомканную бумажку. На него смотрел добрый дедушка Франклин.
– Буржуи. – Старик покачал головой и положил купюру в карман.
Анжела остановилась возле напудренной дамы преклонного возраста. Макс не стал дожидаться жену и двинулся к столику у окна. Многие столы еще пустовали. На каждом стояли таблички с именами. Макс присел за свой стол. «Максим и Анжела» – значилось на пластиковой карточке, стоявшей на скатерти. Максим перевернул ее и посмотрел в окно, выходящее на стоянку. Одна за другой подъезжали машины. «Хаммер» шефа уже стоял, а вот самого Владлена Марковича Толстоганова Макс еще не видел.
Тот еще слизняк.
Вообще в коллективе жены Максу мало кто нравился. Анжела практически ни с кем не общалась – так, только по работе. Сейчас она как раз стояла с одной из коллег. Подруга, годящаяся ей в матери. Кажется, Вера. Максу на самом деле было все равно, с кем дружит его жена. Конечно, в пределах разумного. Дружба с ярой феминисткой или вегетарианкой не пошла бы ей на пользу. Да и «зеленые» не вызывали никакого уважения. Вера Михайловна не была ни первой, ни второй, ни третьей. Милая женщина любит потрепаться о чужих бедах и позавидовать чужим достижениям. Этот на первый взгляд безобидный треп иногда нервировал Максима, и после ухода Веры Михайловны он позволял себе сделать замечание жене. На что слышал в ответ: мы же женщины. Женщины! Интересно, они вообще подозревают, что их «сарафанное радио» может натворить множество бед? От разводов до самоубийств. Вряд ли. Пока их самих не коснется беда, они и ухом не поведут.
Макс снова посмотрел в окно. На бордюре, у клумбы сидел серый котенок. Он шатался, пока не упал. Максим улыбнулся. Он не увидел, откуда взялась кошка, большая копия котенка. Она остановилась напротив окна и, изогнув спину, зашипела. Максим не слышал, но знал, что она шипит как гидравлический пресс, спускает пар, как паровоз. Максиму показалось, что кошка смотрит ему в глаза. Он порадовался, что между ними стекло. Кошка могла броситься в лицо, но этого не случилось. Животное, выпустив пар, схватило за холку котенка и побежало в укрытие. Макс не отвернулся от окна, продолжив смотреть вдаль, в пустоту.
Максим вышел во двор, на ходу натягивая белую футболку. Он осмотрелся – ничего интересного. Прошелся от сарая к калитке и обратно.
Куры что-то находили в земле и тут же склевывали. Индюки, задрав головы, гордо наблюдали за всеми во дворе. Старый пес Тимоха, прикрыв глаза, лежал у будки.
Максим подошел к калитке, ведущей в огород. Опрятные грядки расположились по обеим сторонам бетонированной дорожки. Овощи были высажены ровными рядами.
«Словно солдатики на параде», – подумал мальчик и толкнул дверь. Она не поддалась. Максим надавил на калитку плечом. Толчок, еще – и он ввалился в огород. Поднялся. Сбитые колени горели. Прихрамывая, направился к бане.
Баня возвышалась над грядками с луком в конце огорода. Бревна, из которых была выложена постройка, почернели от времени. Из-за грязно-зеленоватого мха, сплошным ковром покрывавшего двухскатную крышу, невозможно было определить, чем на самом деле застелена кровля. Баня как баня. Но Максим знал, что там, под крыльцом, Мурка и прячет своих деток. Бабушка сказала, что кошка принесла пятерых рыжих котят. Он собирался это проверить. Возможно, мама с папой разрешат ему взять одного в город. После того как собаки загрызли его Рыжика, мама запрещала приводить домой животных. Но прошло уже столько времени…
Подойдя к крыльцу, мальчик услышал слабый писк. Он опустился на колени и поморщился – колени болели. В дальнем углу лежала старая потрепанная шапка-ушанка. В ней копошились четыре рыжих комочка. Они были еще слепыми, поэтому наталкивались друг на друга. Но почему четыре? Бабуля ведь говорила, что их пять! Максим попытался дотянуться до шапки, но безрезультатно. Он вытянулся, как смог. Нет. Рука только слегка задела ворс. Он вылез из-под крыльца и сел на ступеньку. Все тело ныло. Он посмотрел на разбитые колени и увидел…
– Вот ты где! – обрадовался малец. – Ну, где ты был?
Он поднял на руки котенка. Крохотное тельце дрожало не то от холода, не то от напряжения. Максим гладил зверька, когда услышал шипение. Кошка, выгнув спину и ощетинившись, стояла в метре от мальчика.
– Мурка, ты что? На тебе сыночка…
Ребенок нагнулся, чтобы отпустить котенка. И тут кошка прыгнула. Словно пружина. Она вцепилась в лицо, царапая щеки, лоб, нос. Метила в глаза. Максим отбрасывал ее, но она, будто попав на батут,
