Курбан снял маску. Бритая голова блестела от пота.
«Какого хера он начал стрелять? Десять бойцов положил. Хорошо, хоть я вовремя сообразил и отстрелил ему его наркоманскую башку».
Бандит держал левую руку на ране. Сквозь пальцы сочилась кровь. Сука, зацепил все-таки! Курбан согнулся и перебежал открытое пространство до забора. Там он увидел небольшую стоянку перед магазином, на которой стоял «Хаммер». Курбан вывалился в дырку в сетке. Он все еще не верил в свое везение. Сегодня День милиции, что ли? Не очень-то они расторопны… От окна столовой, из которого выпрыгнул Курбан, и до забора он не встретил ни одного человека в форме. Эти сердобольные сейчас заняты тем, чтобы ни один судья не пострадал. Первым делом они начали эвакуировать людей из соседних зданий, одно из них было судом.
– Скольким пацанам я сегодня суд отложил? – улыбнулся Курбан.
Как замечательно все началось!.. Вчера вечером к шлагбауму подъехала «Газель» со стройматериалами и две «шестерки» с работягами, показали документы – и вот они в детском доме. Ремонтная бригада из Ставрополя приехала (по договоренности с заведующей) обновить жилище деткам. Благое дело.
В детдоме тоже все пошло как по маслу. Единственного охранника скрутили, а потом и расстреляли вместе с мужчинами и парнями поздоровей. Спустили их в подвал и… Курбан хотел еще пару пацанов убить. Неспокойные какие-то. Волчата. Подумал, что от них могут быть проблемы. А проблемы появились с неожиданной стороны.
Часам к семи о захвате детдома узнали практически все: телевидение, милиция… Бойцы впустили телевизионщиков и высказали требования. Все! Как говорил Хасан перед их священным походом:
– Требования – это хорошо. Требуй то, что им под силу выполнить. Тогда они не станут рисковать жизнью детей. Но не выполнение требований – наша цель. Наша цель – привлечь общественное внимание и запугать их.
– Хасан… – Курбан посмотрел на седого бородатого человека. – Ты не обессудь. Мы с тобой в Лебеде срок мотали. Ты же знаешь, я гоп-стопщик и жил только этим. Ты мне предложил большие бабки, обещал познакомить с влиятельными людьми, которые живут только верой в Аллаха и борьбой с неверными. На деле-то оказалось – нет никакой святости в их делах, все из-за денег. Они такие же, как я, разбойники и убийцы.
– Не все, друг мой, не все, – улыбнулся Хасан.
– Возможно, но с другими ты меня и не знакомил.
– Не забивай себе голову ерундой. Ты – воин и воюешь под знаменами Ислама.
«И воюю я с детьми!» Курбан не мог понять, что это – давно уснувшая совесть наконец-то проснулась, или не опохмелился с утра. До встречи с Хасаном он без стеснения забирал сумочки у дам, перед этим избив их. А сейчас…
– Но это же когда-нибудь закончится…
– И это мне говорит человек, объявленный во всероссийский розыск? Для тебя это закончится, когда тебя федералы завалят.
«Завалят… Суки! Пока мне везет».
Все началось часов в семь утра. Этот обдолбанный придурок начал расстреливать пацанов. Шамку Боташева, Альберта Дотуева, Мурика Салпогарова, Русика Гебенова, Серегу Колбасюка, Мадинку Гогиеву. И еще, еще… Хлопок за хлопком. Сука!
Если честно, Курбан задремал в учительской. Он нашел там какую-то иностранную бутылку. Судя по надписи, спиртное, и к тому же неплохое. Он отпил немного, а потом еще немного. А потом уснул. Ему приснилась мать и ее бесконечные поклонники.
Мать завела здорового мужика за ширму, разделяющую комнату пополам. Через мгновение из рваного динамика «Электроники» заскрежетала музыка. Потом раздался хлопок. Шампанское, подумал Курбан. Раздался еще один хлопок. И еще. Они что там, решили сразу ящик открыть? После шестого хлопка Курбан проснулся. Звуки не прекратились. Глушители? У каждого бойца были стволы с глушителями. Что они там устроили? Курбан боялся, что придурки расстреляют детей в спортзале. Он вскочил и пошел к двери, на ходу доставая пистолет.
Вышел – и тут же ввалился назад в учительскую. Правый бок горел. Курбан встал, придерживая рану рукой. В кабинет вошел Алибек, племянник Хасана. Он был без маски. Глаза как у зомби. Он медленно поднял пистолет и прицелился в голову Курбану. Тот выстрелил первым.
Проверять, кто жив, а кто нет, не было смысла. Ему было наплевать на всех. Надо спасать собственную задницу. Муляжи взрывчатки, развешанные по всему зданию, ненадолго задержат легавых. Курбан побежал к столовой. Вчера, когда он обходил здание, заметил из окна столовой багровые кустарники боярышника. За ними можно добраться до забора, а там…
Теперь Курбан был там. И в десяти метрах от забора стояла машина, на которой он может уехать отсюда.
Владлен купил сигарет, нагрубил продавщице и пошел к выходу. Дерьмо! Сел в машину и замер. Запах. Запах смерти. Что-то твердое уткнулось ему в бок.
– Поехали! – прорычал Курбан.
– Кто ты такой?
Но вопрос отпал, потерял актуальность, когда Владлен увидел в зеркале заднего вида бритого человека в камуфляже. Толстоганов понял, что бритоголовый не палец держит возле его ребер. Толстоганов завел машину и выехал на Первомайскую, затем вывернул на улицу Ленина. Лысый молчал и пистолет не убирал.
«Дерьмо! Какая-то долбаная черная полоса. Вот откуда в моей машине это лысое недоразумение?»
– Куда дальше? – Владлен остановил машину у обочины. Направо и налево шла улица Гагарина, прямо начиналась Промышленная. Промзона. За заводом резинотехнических изделий были гаражи, затем дачи. Город заканчивался здесь, на улице Гагарина.
Лысый осмотрелся. Он чувствовал, что еще немного и потеряет сознание. Кровь из раны прямо-таки хлестала.
– Давай прямо! – сказал Курбан.
– Прямо так прямо. – Влад знал, что этот узкоглазый не оставит его в живых. Толстоганов решил дождаться, когда боевик отключится, а потом забрать у него ствол.
«Хаммер» подкатил к мосту через Куму. Еще около километра – и они выедут на трассу до Подкумска. Похоже, ему начинало везти – бандит терял сознание. Пистолет не так сильно давил в бок.
«Еще немного – и я размажу тебя, сука. Зря ты в меня не стал стрелять сразу, я не буду таким благородным».
И тут… Черт! Ну, точно черная полоса! Зазвонил телефон Толстоганова.
– Возьми трубу, – проговорил Курбан и вдавил пистолет в бок Владлена.
Влад остановил «Хаммер» и трясущейся рукой взял телефон.
Максим знал, что один выжил. В новостях о том, что террорист сбежал, ничего не сказали, но Макс был уверен: бандит жив. Журналисты вообще о многом умолчали. Они сказали только, что террористы уничтожены, заложники освобождены. И все!
«А чего ты хотел? Чтоб тебе спасибо сказали? Или орден дали?»
Максим встал и пошел в прихожую. Ноги не слушались. В голове шумело. Немного осталось. Его ноги прошоркали по простыне, скинутой с зеркала. На отражение Макс так и не взглянул. Он знал, что со вчерашнего дня его состояние ухудшилось.
Макс, кряхтя, уселся на тумбочку, взял ежедневник, открыл его на букве Т. Талалаев, Тебуев, Тиунова… Вот Толстоганов В. М.
Максим набрал номер. Трубку долго никто не брал. Но Макс не злился на него. Он знал, что Владлен Маркович немного занят.
– Да возьми ты эту долбаную трубку! – прохрипел Курбан.
Влад смотрел на высветившийся номер и не мог поверить своим глазам. Это домашний телефон Анжелы. Чего ей еще от него надо? Он нажал «Принять вызов».
– Да.
Владлен слушал, поглядывая в зеркало заднего вида. Мысли покинули его голову. Курбан встретился с
