его глазах глобальной неприятностью.
– Придется списывать ее «по естественным причинам», – по размышлении резюмировал он.
– То есть… – не понял Мефодий Николаевич. – Rattus Pushtunus – действительно редкий вид, уникальный случай в науке. Может, стоит еще поискать?
– Стоит, конечно. Я же не возражаю. Однако соответствующим документиком лучше подстраховаться сразу. Сам понимаешь: твою афганскую крысу вполне мог задушить обычный кот с городской помойки.
– Только бы не наоборот, – Суровцев сразу же вспомнил рассказ охранника о небывалом психозе крупных кошачьих в вольерах. – Но мне кажется, пусть наши электронные мышеловки еще пару дней постоят. Не уверен, что нам когда-нибудь привезут аналогичный экземпляр. Да и деньги за этого грызуна немалые плачены.
– Понимаю. Пусть и дальше стоят. Тем более что пить-есть эти мышеловки не просят. А вот животные у тебя в карантине иногда болеют и даже умирают… Если не ошибаюсь, в инструкции даже прописан допустимый процесс выбраковки.
– Вы просто не хотите, чтобы я написал «сбежала»? – догадался Суровцев. – Бегство животного, кстати, тоже вполне естественная причина. Тем более у нас такое уже случалось.
– Понимаешь ли, Мефодий, – директор достал из сейфа початую бутыль коньяка и налил по рюмке себе и подчиненному. – Мне этот странный рисунок тоже покоя не дает. Твое здоровье!
Суровцев благодарно приподнял рюмку.
– Спасибо. Вы про комикс «История вымирания высокогорного кишлака»? Безграмотный полицейский, любитель анаши с четырьмя классами образования…
– А почему наши звери рано утром запсиховали? – справедливо напомнил директор. – Думаешь, просто так?
– Видите причинно-следственную связь между их беспокойством… и сбежавшим грызуном? – на всякий случай уточнил Суровцев, хотя он и сам прекрасно это понимал.
– Другого пояснения не нахожу.
– Да я и сам это понял сразу же, как мне сообщили. – Мефодий Николаевич выпил, поставил рюмку и задумчиво взглянул в окно. – Просто сознательно обманывал себя до последнего… Хорошо. Допустим, мы напишем, что афганская крыса скончалась от естественных причин. Неизвестная болезнь, например. Или тоска по родине. Но представьте, что сбежавшая тварь выживет и где-нибудь проявит себя… С самой нехорошей стороны. И когда ее изловят и попытаются выявить, откуда она такая на воле взялась, – на кого прежде всего падут подозрения?
– Самая распространенная живность в нью-йоркских подземных коллекторах – детеныши флоридских аллигаторов, – равнодушно напомнил директор. – Молодые ньюйоркцы, отдыхающие во Флориде, ловят их сотнями ради забавы и привозят домой, а шустрые аллигаторы расползаются из квартир. Большинство сразу же умирает в условиях мегаполиса, но некоторые особо жизнестойкие выживают и даже достигают внушительных размеров. Иногда нападают на домашних животных и даже на людей. И никто потом не утверждает, что они сбежали из конкретного нью-йоркского зоопарка. Или из конкретной квартиры. Если наша крыса кого и укусит – почему все должны сразу подумать на наше уважаемое учреждение? Что, кроме нас ее некому было в город привезти? Да такая тварь сама могла в кабульском аэропорту в любой чемодан забраться!
– «С глаз долой – из сердца вон»? – понимающе улыбнулся Суровцев.
– «Я – не я, и крыса не моя», – согласился собеседник.
Было очевидно: директор зоопарка явно не хотел брать на себя ответственность. Что, впрочем, не удивляло: в случае какого-нибудь форс-мажора крайним становился даже не Суровцев, а именно он.
– Но ведь в случае смерти редких особей мы обязаны заказывать чучело таксидермисту, – педантично напомнил Мефодий Николаевич. – Так что одного акта о смерти грызуна недостаточно.
– Что, не знаешь, как это делается? Составим акт: мол, тушка непригодна для чучелования, – отмахнулся директор. – И вообще, это не снежный барс и не белый носорог, тут никто никаких проверок устраивать не будет. Так что, договорились? А если так, давай выпьем еще по одной, – начальник разлил коньяк по рюмкам. – Неприятности начинаются тогда, когда человек к ним готовится. Ты согласен?
Неприятности, однако, начались на следующий же день, хотя ни Суровцев, ни Лида, ни тем более директор зоопарка к ним изначально не готовились.
Уже вечером, незадолго до закрытия, произошло ЧП в вольере с европейской косулей. Это пугливое и милое животное неожиданно напало на сотрудника зоопарка во время кормления, сильно ударило его копытом в живот и вырвалось из клетки. Группка младших школьников, наблюдавшая за кормлением рядом с вольерой, панически бросилась врассыпную. Косуля проявила себя совершенно неадекватно: сбила с ног одного, потоптала второго, а третьего боднула рожками так сильно, что его пришлось госпитализировать. Как следствие, зоопарк закрыли раньше положенного, посетителей выставили за ворота, все выходы-входы перекрыли наглухо. Косулю ловили всеми доступными способами. Сперва пытались загнать в тупик, потом – подстрелить ампулой со снотворным из специального «гуманного» ружья… Убегать в тупик косуля не захотела – наоборот, загнала туда одного из служителей зоопарка. Подстрелить парнокопытную тоже не получилось – уж слишком шустрой она оказалась. И лишь спустя полтора часа загона по всем правилам егерского искусства на взбесившуюся косулю удалось набросить огромную охотничью сеть. Но и в силках обычно пугливый зверь продолжал демонстрировать непонятную агрессивность: бить копытами, отрывисто хрипеть, угрожающе наклонять голову с маленькими острыми рожками…
– Никогда прежде ничего подобного не видел! – обескураженно резюмировал директор. – Даже если это и бешенство, то у оленьих оно так не проявляется.
– И в научной литературе ничего похожего не написано! – растерянно согласилась Лида.
– А может, тут какая-то связь со сбежавшей афганской крысой? – Суровцев уже окончательно утвердился в этой мысли.
– Хотите сказать, что какая-то крыса так сильно напугала косулю? – уточнила лаборантка со скрытой иронией.
– Пока ничего сказать не могу. Но с момента ее исчезновения у нас происходят весьма странные вещи. И, боюсь, это только начало. – Мефодий Николаевич упрямо поджал губы.
– Но ведь крыса, будь она на территории зоопарка, обязательно попалась бы в электронную мышеловку! – напомнила девушка; она явно хотела самоуспокоиться. – Кстати, пока вы ловили косулю, я справилась: четыре крысы обычных, одна мышь-полевка… Больше ничего. И рацион у нас тут непривычный, и климат явно не среднеазиатский. Не говоря уже о многочисленных опасностях и естественных врагах: коты, собаки… люди, наконец. В конце-то концов – где она найдет тут свежее сырое мясо? Мне кажется, она в городских условиях долго не протянет.
Мефодий Николаевич не ответил. Стоя у вольеры с косулей, он задумчиво рассматривал картинки, полученные от перекупщика вместе с афганской крысой; теперь они уже не казались ему такими бессмысленными…
Глава 4
Как и следовало ожидать, о сбежавшей Rattus Pushtunus стали потихоньку забывать. Любой крупный зоопарк – не только радость для детишек и их родителей, но и серьезный научно- исследовательский центр. И уж если приходится заботиться о сочетании этих, казалось бы, не совмещаемых вещах, тут не до каких-то сбежавших грызунов!
Тем более что вскоре в зоопарк прибыла сперва одна международная делегация зоологов, затем – еще одна, затем началась подготовка к международной конференции… Каждодневные заботы затягивали, словно воронка. Белая медведица родила детеныша, африканский слон сломал загородку, страус неожиданно клюнул посетителя в блестящую лысину, а один из европейских зоопарков неожиданно предложил выгодный чейндж: редкую галапагосскую черепаху в обмен на двух макак-резус и европейскую рысь.
Взбесившуюся косулю усыпили, причем ткани, лимфу и кровь Суровцев на всякий случай направил на анализ. Никаких подозрительных вирусов и патологий эксперты не обнаружили, и это радовало. Электронные мышеловки были сняты, тем более что надежды поймать беглянку не оставалось даже у Мефодия Николаевича. Директор зоопарка собственноручно подписал акт о смерти афганской крысы, произошедшей «по естественным причинам». Тушку признали негодной для чучелования, и вскоре о
