небольшой стол, усыпанный консервными банками; в полуметре от Володи лежал трехногий табурет. Паровоз поднял табуретку, поставил и осторожно присел. Тишина стала такой же, как в первом сне (к своему удивлению, Вова помнил, что ему снилось до этого). Одновременно с ревом дизельных двигателей на стенах комнаты начали появляться надписи. Все стены сияли выцарапанными корявыми литерами. Сияли в прямом смысле. Каждая буква будто фосфором намазана.
Когда прекратился шум двигателей, Вова не знал. Теперь слышался только странный скрип, будто кто-то сидел в кресле-качалке. Паровоз осмотрел каждый угол. Его внимание привлек слабый человеческий силуэт. Привидение сидело на столе и качало ногами.
– Привет!
Паровоз подпрыгнул от неожиданности, табурет не выдержал и подвернул одну из трех своих ножек. Вова вскочил на ноги. Мужчина (призрак за долю секунды превратился в человека) улыбнулся и спрыгнул со стола.
– Ты какой-то дерганый. Нет?
Человек, не сделав ни шага, оказался рядом с Володей.
– Кто ты? Что тебе от меня надо?! – Тутуев попытался открыть дверь, но не смог. Она будто была одним целым со стеной.
Мужчина резко схватил Володю за грудки. Кожаная куртка хрустнула. Вова попытался вырваться, но не смог.
– Зови меня папой, – сказал мужчина и улыбнулся.
– Чего ты хочешь?! – завизжал Тутуев. – Чего тебе от меня надо?!
– Соколада! – взревел лысый.
Вова проснулся и тут же отшатнулся. Перед ним сидел бородатый мужик в вязаной шапочке с бубоном.
– Я вот это… костер развел. А то это… замерз бы ты совсем. – Бомж улыбнулся, обнажив единственный зуб.
– Где я? – спросил Володя.
– Ты? Там же, где и я. Это мы с тобой в Подлесном.
– А конкретней? – Вова принял пластиковый стакан, наполненный чем-то мутным.
– На чулочной фабрике мы, в заброшенном клубе. Ты выпей. Знатную самогоночку бабка Зина гонит. Согреешься, а заодно и подлечишься.
Тутуев сделал глоток из разовой посуды. На удивление напиток пошел мягко, но до конца Володя допить не смог.
– Ничего, ничего. Сейчас пожуешь и выпьешь. Этой заразы у нас хоть отбавляй.
Мужчина достал банку консервов. Володя тут же вспомнил захламленный стол из своего сна. Его передернуло, и он отвернулся к единственному окну в этой комнате. Уже рассвело, снег крупными хлопьями ложился на раму. Костер потрескивал. Володя посмотрел на неровное пламя. Ножка табурета, торчащая из самодельного очага, напомнила о ночном кошмаре.
«Что теперь? – подумал Тутуев. – Мимо окна танк проедет?»
– На, дружок. – Бомж передал одну банку Паровозу и принялся открывать вторую. – Их много выбросили в контейнер за SPARом.
Вова, жадно глотавший куски жил и жира, поперхнулся, но потом продолжил трапезу. Дареному коню, как говорится… Плевать он хотел, что к вечеру самой легкой из напастей будет диарея; главное сейчас – насытить желудок.
– Ты потише мечи, дружок, потише, – по-отцовски ласково произнес мужчина. – А то ты так и жестянку навернешь.
Поев, бородач достал из многочисленных сумок и пакетов алюминиевый чайник. Это было удивительным явлением. Почему старик не сдал посудину в цветмет, оставалось только догадываться. Налил в него из пятилитровой бутыли воды и поставил на огонь.
– Ну, – произнес старик и подбросил кусок какой-то мебели в огонь. – Рассказывай, какая беда привела тебя сюда.
К концу рассказа бутылка мутной жидкости была закончена. Бомж достал вторую.
– Да, паря. Был у нас в этих краях случай такой… Да нет, не случай. Беда была у нас. Ты почему, думаешь, этот клуб закрыли?
Паровоз пожал плечами и принял наполненный стакан.
– Странные дела здесь творились по ночам. – Старик налил себе и выпил. Потом крякнул, подцепил ножом кусок из банки и закинул в рот. Громко чавкнул и продолжил: – Местный электрик такое у себя устроил в каморке…
– Какое такое? – спросил Вова.
– Пойдем, покажу. – Бомж встал.
Вдруг Володя с ужасом понял, что они сейчас находятся именно в том самом клубе, где какой-то электрик «устроил такое». Он содрогнулся от мысли, что скоро стемнеет, а идти ему некуда и поэтому придется ночевать здесь. Отогнав мрачные мысли, Володя тоже встал.
– Ты выпей, и пойдем.
Владимир посмотрел на стакан в руке. Выпил и бросил пустую тару к ногам.
– Пойдем.
Они прошли по первому этажу до лестницы, в которой отсутствовали три ступени. Деревянная обшивка перил была похожа на головешку (кто-то поджег, такое Паровоз видел в общаге). Потом вышли в просторный холл. Кабинет, или, как сказал новый знакомый Тутуева, каморка электрика, располагался в правом крыле здания, в конце коридора. Несмотря на то что все здание клуба было, так сказать, в общем пользовании, каморка запиралась на огромный амбарный замок. Мужчины остановились у двери. Бомж пошарил по карманам и выудил из штанов длинный ржавый ключ.
– Я закрываю ее, чтобы… – произнес он так, будто это все объясняло.
Володя кивнул, поняв старика с полуслова.
Когда бомж отступил, пропуская вперед гостя, мозги Паровоза тут же просветлились. Выпитой бутылки варева бабы Зины будто и не было. Володя сделал шаг вперед и замер. Это была комната из его сна. Он даже был уверен, что сейчас на стенах проступят фосфорные буквы и со стола (он, кстати, тоже присутствовал у изголовья матраца) спрыгнет призрак лысого мужчины.
Владимир вошел внутрь, споткнулся о трехногий табурет и посмотрел вправо. Во сне он почему-то избегал смотреть в ту сторону. Теперь он знал, почему. У стены стоял электрический стул. Самый настоящий (насколько, конечно, об этом мог судить Тутуев) электрический стул.
– Он сейчас не работает, – сказал бомж и пошел к нему. – Тока нету. А че, паря, давай сюда переберемся на ночлег? – предложил он после того, как, кряхтя, взобрался на массивное кресло для убийств.
– Почему бы и нет, – пожал плечами Паровоз. Оцепенение и страх прошли. Теперь он больше склонялся к мысли, что между комнатой из сна и этой столько же схожего, как между ним и человеком на электрическом стуле. Володя только сейчас понял, что ни черта не знает о нем. Он не знает даже, как зовут бородача.
– Как тебя зовут? – неожиданно даже для самого себя спросил Вова.
– Я думал, ты никогда не спросишь, – сказал старик и по-детски хихикнул. – Звали меня Сергей Львович Нестеров. – Мужчина мотнул головой. – Надо же, не забыл. Сейчас меня все называют Добряком. Не спрашивай почему, я и сам не знаю.
– Сергей Львович…
– Зови меня, как все. А то непривычно как-то.
– Добряк, а как же так получилось? Ну, как ты стал… – Паровоз замялся. Назвать его бомжом – обидится. – Как ты стал обитателем этого дома? – все-таки выкрутился Володя.
– Ты готов слушать, паря?
