– Из-за меня?
– Я его взял для других дел, но вполне могу провести пару дней с тобой.
Алла покачала головой:
– Нет, иди домой, Макс, и извини меня. Я совсем обнаглела. Конечно же, у тебя куча своих дел.
Он хотел возразить, но она положила свои холодные пальцы на его руку и повторила:
– Иди домой, Макс. Честное слово, со мной будет все в порядке. Я никаких глупостей не сделаю. Во- первых, нет сил даже лишний раз двинуть рукой, а во-вторых, ты прав: я должна мучиться. Это ужаснее смерти. И… иначе все не имеет смысла…
– Ладно, я подумаю. Ты давай-ка засыпай, а я немножко покараулю твой сон. Заснешь – уйду.
Алла кивнула и закрыла глаза. Измученная, она заснула довольно быстро. Макс смотрел на ее сильно осунувшееся и подурневшее лицо и думал, что такую он любит еще сильнее. У него щемит в груди от сочувствия, сострадания и полного единения с ней. Рядом с Аллой он готов был бы до конца жизни есть одни пельмени, хот-доги, гамбургеры или черный хлеб с солью. Он вздохнул и вынул из кармана голубой прямоугольник ламинированного картона. Районный отдел записи актов гражданского состояния напоминал, что через две недели назначено его бракосочетание. Макс запустил обе руки в густые волнистые волосы греческого Антиноя. Что ему делать? Как поступить? Он любит одну женщину, а под венец должен вести другую. Должен? А кто сказал, что он должен? Кто его заставляет? А что, если порвать этот сверкающий пленкой прямоугольник? Нет… Нельзя… Это по-свински и даже более того… Непорядочно. Он сам предложил Анне расписаться. Она его ни о чем не просила, ничего не требовала. Он сам все затеял, а теперь… А что теперь? Разве Алле он нужен? Нет! То есть сейчас, конечно, нужен, а потом… Когда она немного отойдет от потрясения и горя, все будет, как всегда. Он всего лишь Некто, то есть – Никто! Приходящий любовник! Чуть ли не мальчик по вызову! Нет! К чертям собачьим! С этой женщиной надо рвать! И он обязательно порвет… как только она придет в себя.
Макс обрадовался принятому решению и наклонился над Аллой. Сейчас он поцелует ее в лоб, чтобы ей лучше спалось. Отдаст ей эдакий братский… или даже отеческий поцелуй, а завтра, если Алле будет лучше, он сразу с утра поедет к Анне. Она его уже, наверно, обыскалась. Макс еще ниже наклонился к Алле и поцеловал в… шершавые губы. Она в ответ, не проснувшись, лишь чуть дернула плечом, а его окатила горячая волна нежности и любви. Он отдал бы все на свете, чтобы жениться на этой зацикленной на мужской подлости женщине. На самом деле подлость и похоть не имеют четкой половой принадлежности. Подлыми и похотливыми бывают как женщины, так и мужчины. А любовь все же существует. Ему очень хотелось бы, чтобы ее не было. Тогда он со спокойным сердцем бросил бы Аллу сейчас одну и поехал бы к Анне.
Макс еще раз тяжело вздохнул, подвинул поближе к Аллиному дивану раскладывающееся кресло, бросил в изголовье скользкую диванную подушку и заснул возле любимой женщины. Сначала сон его был тревожным. Он без конца просыпался и проверял, на месте ли Алла. В его сне она то и дело пропадала из комнаты, а он с бешено бьющимся сердцем искал ее повсюду и находил то на асфальте под окном с ужасно вывернутыми ногами, то под водой в ванне, через край которой льется розовая вода. Макс в ужасе просыпался, видел спящую Аллу и засыпал снова. Через десять минут он опять вскакивал, трогал обеими руками Аллу, убеждаясь таким образом, что она по-прежнему на месте, и опять ложился в кресло. В четвертом часу утра, совершенно измотавшийся и обессиленный, он прошел на кухню, выпил чашку холодного чаю, снова лег и заснул наконец глубоко и спокойно.
Алла проснулась раньше Макса и удивилась, увидев, что он спит рядом, в близко подвинутом к дивану кресле. Потом вспомнила все, и душу опять скрутила тоска. Неужели она так и будет теперь жить в состоянии безысходности и чувства вины? Такое ей положено наказание… А сможет ли она его выдержать? Алла посмотрела на Макса. Спит как ребенок. Щеки розовые. На них тень от ресниц. Ему скоро сорок, а насколько лучше Сергея он выглядит! Даже не разделся, готовый вскочить по первому ее зову. Алла пошарила ногами по полу в поисках тапок. Вместо них обнаружила прямоугольный кусочек голубого ламинированного картона. Наверно, выпал из кармана Максовой куртки, которой он прикрыл свои могучие плечи вместо одеяла. Она хотела положить его рядом с изголовьем на журнальный столик и пойти разыскать тапки, но вдруг увидела на голубом фоне два сцепленных золотых кольца. Что это? Она приблизила картонный прямоугольник к глазам. Отдел загс… Уважаемые невеста и жених… Бракосочетание состоится… Чье бракосочетание? Макс приглашен на свадьбу? Нет… Это же его собственная свадьба… Вот же в углу от руки написано: Тихомировы… Макс женится?!! Не может быть!!! Алла почувствовала, как все внутри заболело самой настоящей физической болью. А почему бы ему не жениться? Сколько он может крутиться возле нее мальчиком на побегушках? Она ведь тоже видела его в метро. Под руку с той самой девушкой. Кажется, ее зовут Аней… Наверняка на ней он и собрался жениться. Но как же ей это вынести? Как ей вынести все эти потери: сначала Игорь, теперь Макс… Она же не каменная, хотя изо всех сил старается такой выглядеть. Она с ума сойдет в своей безликой квартире… одна… У нее же больше никого нет! Мама далеко. Подруги давно потеряны, из родственников в Питере одна престарелая тетка. Игорь и Макс – два человека, с которыми она очень неплохо уживалась. Игоря нет и никогда больше не будет… Аллино тело тряхнуло судорогой. Как страшно об этом думать…
Алла еще раз поглядела на послание из загса. Макс женится ровно через две недели. Значит, у нее еще есть время… Собственно, а на что ей время? Что она хочет от Макса? Алла подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Чего же она хочет… Она хочет… Она хочет от него ребенка, вот что! Маленького кудрявого Антиноя. Нужен смысл жизни. Она его потеряла. Макс может помочь ей его обрести. А что, если он не пожелает? Все-таки он уже жених… Через две недели будет мужем… Ма-а-акс! Зачем тебе становиться чьим-то мужем?!! Разве тебе так плохо? Видимо, плохо…
Алла еще раз поглядела на сладко спящего Макса. Кажется, в Японии признан такой повод для развода: супруг некрасиво спит. А за Макса можно выйти замуж только для того, чтобы любоваться, как красиво он спит. Что ж, теперь этим зрелищем будет наслаждаться Аня. Алла почувствовала, что если еще минуту подумает о его женитьбе, то сойдет с ума. Она посмотрела на часы. Двенадцать дня. Которого дня? Сколько она спала? Сколько до этого находилась в бесчувственном состоянии? Интересно, вызывал ли Макс «Скорую»? Нет… Скорее всего, не вызывал… Конечно, не вызывал, иначе она уже томилась бы в какой- нибудь палате № 6. Суицидников сразу отправляют в психотделение. Какое же сегодня число? Хотя… какая разница!
Алла прошла в ванную и ужаснулась, увидев в зеркале свое лицо. Оно было землистого цвета с губами, покрытыми рваной сухой кожурой. Глаза утонули в синеватых кругах. А волосы-то, волосы! Безжизненная пакля непонятного цвета. Не Алла Белозерова, а аллегория смерти и разложения. Зря все-таки Макс ее спас. Чего ей людей пугать? Ей самое место на кладбище. На кладбище… Пожалуй, пора съездить на кладбище, к Игорю… Первый час дня. Народ на работе. Наверняка на могиле никого не будет. Надо все же отдать долг… Ей сказали, что могилу очень легко найти, потому что рядом с ней находится усыпальница одного криминального авторитета, которую видать со всех точек кладбища, и особенно хорошо – прямо с центрального входа.
Алла написала записку по-прежнему спящему Максу и, даже не удосужившись привести себя в порядок, поехала на кладбище. В былые времена ей и в голову не пришло бы написать записку Максу. Ушла и ушла! Ему-то какое дело, куда и зачем! Нынче все изменилось. Он может испугаться, когда обнаружит ее отсутствие.
В автобусе, увидев свое отражение в окне, Алла опять ужаснулась. Надо было хотя бы намазать губы кремом и отодрать скручивающиеся в трубочку куски кожи. И причесаться она забыла. Ведьма. Вурдалачиха, разлагающаяся при дневном свете на виду у почтенной публики. Осиновым бы колом ее! Не зря люди от нее шарахаются. К ней никто даже не садится. Рядом с ней единственное пустое место в автобусе. Женщина с тяжелой сумкой предпочитает стоять, через каждые пять минут перебрасывая тяжесть из одной руки в другую. Поставила сумку хотя бы на пол… Запачкать, наверно, боится. Алла подивилась тому, что ее занимает. Какая-то тетка, ее сумка… Она ведь едет на кладбище. А вдруг Игорь ее не примет? Вдруг подаст какой-нибудь знак? Ну… что он ее никогда не простит, что у нее земля будет гореть под ногами… Какой ужас! Об этом думать еще отвратительнее, чем о тетке с сумкой. Алла вытащила из кармана куртки расческу, как могла, пригладила волосы, отвернулась к окну и стала потихоньку скусывать с губ кусочки засохшей кожи.
Прямо от центрального входа кладбища она действительно сразу увидела огромный памятник,
