погружался в сон. Сергей не без труда нашел Аллин дом и вошел в подъезд, мысленно поблагодарив его жителей, которые не удосужились еще провести домофон и запереться, таким образом, от непрошеных гостей.
Подъезд был все таким же: широкая лестница со щербатыми ступенями, истертыми ногами жителей до довольно-таки глубоких вмятин, тяжелые чугунные решетки перил, выложенные кафельными шашечками площадки. Только, похоже, за плетеной проволочной сеткой поселился новый лифт. Точно, новый. Старый был деревянным и похожим на двустворчатый шкаф. Его и открывать надо было самостоятельно за ручку, как шкаф, а внутри у него было зеркало, потускневшее от времени и с отставшей кое-где амальгамой. Теперь за сеткой находилась обычная стандартная кабина, покрытая коричневым пластиком. Нет… Он не поедет на лифте… Он поднимется пешком, чтобы потянуть время… Что-то ему вдруг стало страшно. Что он скажет Алле? А если она пошлет его подальше? Что тогда? Конец жизни? Он ни за что не вернется к клетчатому халату и мятой голубой пижаме! Ни за что!
Сергей повернулся к лифту спиной и стал медленно подниматься по лестнице. Кажется, Алла жила на пятом этаже… Первая дверь направо… На огромном подоконнике окна между четвертым и пятым этажами сидел бомжеватого вида мужик, от которого отвратительно несло помойкой. Сергей обошел его, брезгливо прижавшись к перилам. Мужик не шелохнулся. Спал, что ли? Вот дверь, первая направо… Все такая же: массивная, тяжелая, цельнодеревянная. Алла, видимо, ее так и не меняла. И правильно. Таких дверей, как в старых домах, нынче и не найдешь. Это вам не ДСП. Возможно, Сергей еще долго не решился бы позвонить, если бы не бомжеватый мужик, который вдруг проснулся на своем подоконнике и не сводил с него глаз. Пришлось нажать кнопку звонка. Он не издал ни звука. Не работает? Или он какой-нибудь новый, навороченный и поет соловьем прямо в комнате? Сергей нажал на кнопку еще несколько раз. Никаких звуков по-прежнему слышно не было, и дверь открывать никто не спешил. Неужели Аллы нет дома? Уже двенадцатый час! Или она так крепко спит? Или все-таки звонок не работает? Уходить несолоно хлебавши Сергею не хотелось. Он уже практически начал новую жизнь, а тут опять какие-то препятствия и препоны! Он громко забарабанил в дверь кулаком. Никакого эффекта. Алла не собиралась впускать его в свою жизнь. Поминутно оглядываясь на бомжа, который буравил его своим взглядом, Сергей для очистки совести побарабанил в дверь еще несколько минут и, отчаявшись, начал медленно спускаться по лестнице вниз.
– Слышь, мужик, ты к Алке Белозеровой? – фамильярно обратился к нему бомж.
– Ну! – только и мог сказать Сергей.
– Нет дома?
– Похоже на то… А ты откуда ее знаешь? – наконец нашел он что спросить.
– А я всех знаю. Живу здесь.
– Может, знаешь, где Алла?
– Нет. Сторожить ее я не нанимался.
Сергей хотел идти дальше, но бомж отставать был не намерен:
– Погоди, мужик. Закурить не найдется?
В другое время Сергей с брезгливым и непроницаемым лицом без лишних разговоров прошел бы мимо этого вонючего отброса общества, но сейчас его жалкий вид оказался вдруг ему приятен. Все-таки отрадно осознавать, что кому-то еще хуже, чем тебе, что кто-то на социальной лестнице стоит гораздо ниже тебя. Для этого бомжа он, Сергей, чуть ли не сам барон Ротшильд. Что ж, придется дать ему закурить, тем более что и к вони его он уже как-то притерпелся.
Сергей сел рядом с бомжом на подоконник, стараясь все-таки держаться от него на почтительном расстоянии, достал из кармана свою «Яву» и с расточительностью богатого человека выдал мужику целых три сигареты. Тот обрадовался, заелозил грязным задом по подоконнику и даже пробурчал что-то вроде: «Дай бог тебе здоровья…» Сергей сунул ему под нос зажигалку и тут же убрал руку, чтобы ненароком не коснуться его вонючей одежды. Бомж сладострастно затянулся и спросил:
– А ты Алке кто?
– Так… Знакомый, – ответил Сергей, выпустив толстую струю дыма.
– А-а-а… – протянул бомж. – У нее много знакомых… Красивая баба! И ходят к ней, и ходят…
– И многие ходят? – спросил Сергей, чувствуя, что опять так наливается злобой, что делается трудно дышать.
Бомж с пристрастием оглядел его и вдруг неожиданно жестко заявил:
– Информация, мил человек, нынче платная.
– Я ж тебя сигаретами угостил! – рассердился Сергей.
– То – от доброты душевной, а информация к этому отношения не имеет.
– И что же ты хочешь?
– Деньжат бы немного. Есть хочется.
Сергей понимал, что от обладания информацией, сколько мужиков ходит к Алле, он ничего не выиграет, но почему-то очень желал это знать. Ему даже хотелось, чтобы бомж описал ему этих мужиков как можно подробнее, чтобы он прикинул, сможет ли противостоять соперникам и к чему ему готовиться. Он порылся в карманах и вытащил на свет две сотни. Других денег у него не было. Сначала он хотел одну бумажку сунуть обратно в карман, а потом махнул рукой, сунул бомжу обе и сказал:
– Быстро описывай каждого и в подробностях!
Бомж, восхищенный его сказочной щедростью, начал с места в карьер:
– Один – совсем молоденький парнишка. Я поначалу думал, что родственник, племянник какой-нибудь… Но потом смотрю – не племянник… любовник. Высокий такой, худой, чернявый… скуластый… – Бомж посмотрел Сергею в глаза и спросил: – Я достаточно подробно описываю?
– Да, – Сергей нервно сглотнул, догадавшись, что мужик имеет в виду Игоря. – Давай следующего…
– А другой наверняка какая-то большая шишка… И сам такой большой! Живот так из куртки и выпирает! На «Ауди» ездит. Думаю, большая сволочь…
– Почему?
– Не знаю. Показалось мне так, и все. Думаю, что его тебе не свалить будет. Он, знаешь, как гора! – И бомж попытался руками показать, как крупна та большая сволочь.
Сергей подивился тому, что бомж догадался, для чего ему нужно описание Алкиных любовников, но отпираться не стал.
– Давай следующего, – потребовал он и закурил новую сигарету.
– А третий – самый главный!
– Почему ты так решил?
– А он единственный, кто открывает ее дверь своим ключом, – бомж явно сам гордился своими дедуктивными способностями, и если бы вместо сигареты можно было дать ему в руки трубку, то вполне сошел бы за Шерлока Холмса в изгнании. – Да вот и он, – бомжара шепнул это Сергею в ухо, наклонившись к нему так близко, что того чуть не вырвало от его вони.
Сергей поднял глаза к площадке пятого этажа. Из лифта к Аллиной двери подходил здоровый молодой мужчина в шапке кудрявых волос. Почувствовав движение у окна, он повернул к сидящим на подоконнике свое лицо. Сергей чуть не присвистнул. Выражение «красив как бог» придумывалось явно с расчетом на него.
– Я же говорил, что он самый главный, – прошипел бомж.
Сергей и сам это видел. А еще он понял, что у него нет никаких шансов. Если ту большую сволочь, несмотря на сомнения бомжа, все-таки можно было попытаться устранить с дороги, то этого красавца не удастся. Во-первых, он явно моложе, во-вторых, сильнее: бицепсы проступают даже сквозь куртку, а в- третьих, внешне против него нынешний Сергей выглядит серой ветошью, хорошо траченной молью.
Пока он размышлял обо всем этом, моложавый бог действительно открыл дверь своим ключом и скрылся за дверями Аллиной квартиры. Сергей медленно сполз с подоконника и, уже не обращая внимания на болтовню бомжа, начал спускаться с лестницы. Его очередной раз умыли, поставили на место, сунули носом в грязь. Какие еще выражения на этот счет есть в великом и могучем русском языке? Фейсом об тейбл… Это, кстати, очень по-русски! Неужели все кончено? Неужели всю оставшуюся жизнь он проведет за прилавком вещевого рынка и в кислых объятиях Татьяны? Похоже, что Игорьку повезло. Если бы его,
