отчего девушка резко взвизгнула.
– Говори лучше по-хорошему, а то больнее будет, – улыбаясь белыми зубами, заглянул ей в лицо смуглый, и Сашка увидела нехороший блеск его пронзительных карих глаз.
«Господи, да что же им от меня нужно? – крутились в голове мысли. – Какие деньги? А если сейчас Ксюха вернется, а с ней Андрюшка…»
От таких мыслей Сашка ощутила какой-то звон в голове, а в глазах начало мутнеть.
«Нужно срочно как-то разруливать это все, лучше вообще увести их отсюда, лишь бы Ксюха на них не напоролась. Но кто они и что им надо?»
– Объясните мне, – язык присох и с трудом шевелился во рту, Сашка говорила медленно и не очень четко, – о каких деньгах идет речь? Я ничего не понимаю!
– Ах, ты не понимаешь! Ладно, тогда мы сами поищем, раз ты такая упрямая!
Рыжий поднялся со стула и, подойдя к комоду, выдернул его верхний ящик и перевернул в воздухе. На пол полетели простыни, наволочки, какие-то салфетки, вышитые Ксюхой крестиком.
Рыжий рванул второй ящик, вытряхивая на пол Андрюшкины распашонки и штанишки.
Сашка, сцепив зубы, наблюдала за этой картиной и молила себя только об одном – не сорваться и не выплеснуть наружу все чувства, которые кипели в данный момент у нее внутри.
А рыжий продолжал переворачивать все вверх дном, стараясь устроить как можно больший бардак. Сашка с ненавистью следила за тем, как он роется в Ксюхиных небогатых вещах своими ручищами, покрытыми рыжими волосами.
Осмотрено было абсолютно все. Деньги, которые удалось обнаружить бандитам, хранились у Ксюхи в шкатулочке в шкафу и составляли сумму в двести пятьдесят рублей.
– Та-ак, – поворачиваясь к Сашке, протянул рыжий. – Ну что, в молчанку будем играть?
Сашка не ответила.
Рыжий, подойдя с кривой ухмылкой к дивану, схватил Сашку за волосы и стащил на пол. Она упала на колени и тут же получила кулаком по голове. Голова сразу начала наливаться тяжестью, и Сашке очень захотелось потерять сознание, отключиться, чтобы не видеть этого кошмара, который происходит вокруг.
На нее вдруг навалилась какая-то вялая апатия, даже боль как-то притупилась, и Сашке не хотелось вообще почти ни о чем думать.
Единственное, что сверлило ей мозг, так это страх за Ксюху, и Сашка тупо думала только об одном – чтобы Ксюха не приходила как можно дольше.
Удары продолжали сыпаться на голову, Сашка даже перестала прикрывать ее руками, ощущая где-то далеко в подсознании горькую мысль о том, что все годы ее занятий спортом прошли зря, и она, не раз демонстрирующая на тренировках отличные результаты и побеждающая в соревнованиях, теперь, оказавшись в критической ситуации, не в состоянии применить ничего на практике.
«Ты пустая и никчемная, Сашка», – сказала она сама себе, но, очевидно, проговорила это вслух, потому что удары вдруг прекратились, и Сашка словно сквозь пелену услышала голос:
– Чего это она там?
– Да бормочет чего-то…
– Может, расколоться хочет?
Сашка почувствовала, как большая рука грубо приподняла ее лицо за подбородок, и услышала:
– Ну что, где бабки?
Сашка помотала головой. Большего она уже не способна была сделать. Она вдруг стала валиться на пол, чувствуя как рот ее наполняется чем-то липким.
– Эй, гляди, она вроде сознание теряет, – голос прозвучал с некоторой тревогой.
– Так, давай ее в машину, на месте разберемся.
– Слышь, Серый, а может она в натуре ничего не знает? Все-таки отмудохали мы ее хорошо, другая давно бы раскололась, а эта молчит…
– Вот там и проверим, – коротко ответил второй голос.
После этого Сашку подхватили на руки и потащили на улицу. Там ее кинули на заднее сиденье машины, на всякий случай связав руки ремнем. Но Сашка уже не слышала и не ощущала этого – спасительное забытье навалилось на нее, давай возможность сознанию отдохнуть хоть какое-то время…
Сашка очнулась в какой-то темной комнате. Было ужасно холодно, собственно, от этого ощущения она и пробудилась. Она поняла, что полусидит на каменном полу, прислонившись спиной к стенке. Руки у нее были туго стянуты ремнем.
Сашка попробовала ими пошевелить и почувствовала, с каким трудом ей это удается. На запястьях виднелись темные полосы, пальцы ломило.
Одежда на Сашке была мокрой – видимо, ее поливали водой. От этого было еще холоднее, и Сашку начала бить сильная крупная дрожь.
Во рту был какой-то отвратительный привкус, к тому же он был словно набит какой-то разбухшей ватой. Сашка попробовала выплюнуть эту вату и с ужасом обнаружила, что сплюнула большой сгусток крови.
Она попробовала подняться на ноги, но тут же, застонав, присела обратно – ноги затекли и сильно болели. К тому же малейшее движение отдавалось чудовищной головной болью.
Сашка подняла связанные руки и осторожно потрогала свою голову. Нащупала она несколько шишек. Правая сторона лица казалась какой-то деревянной и чужой. Проведя по ней пальцами, Сашка обнаружила сильную опухоль.
Разом всплыли вдруг все последние события.
«Отлично, – с горечью подумала она. – Просто отлично! Теперь меня привезли неизвестно куда, неизвестно зачем, и никто даже не знает, где я нахожусь! Никто не станет меня здесь искать!»
Ни-кто, ни-кто, ни-кто, – отзывался в голове ритм, словно выбиваемый металлическими молоточками.
Ну и пусть! – с какой-то обреченной ненавистью подумала она и прислонила к стене голову, закрыв глаза.
Ну и пусть, ну и пусть, – тут же начали отбивать молоточки.
«Зато Ксюха в безопасности, – вспомнила Сашка, и эта мысль послужила ей хоть каким-то утешением. – Может быть, меня здесь вообще убьют?»
Сашка раздумывала над только что пришедшим ей в голову предположением и пыталась внушить себе, что жить ей осталось совсем недолго.
«Как нелепо! – думала она. – Умирать, даже не зная за что. Да еще и от руки этих выродков… Может, хоть мучиться не заставят?»
Легче не стало, но и хуже тоже не стало – были полнейшая апатия и безразличие, и хотелось уже любого исхода, лишь бы побыстрее.
Она сидела с закрытыми глазами, уронив голову на колени. Никаких посторонних звуков до нее не доносилось.
«Интересно, сколько я так сижу? И когда за мной придут? А что, если вообще не придут? Мало ли что может быть… И я так и сдохну в этой комнате, даже не увидев больше белого света…»
Почему-то именно мысль о том, что она никогда не увидит яркого солнечного света, заставила Сашку встрепенуться.
«И что, ты позволишь так с собой поступить, Сашка? – спросила она сама у себя. – Ты, всегда такая сильная, мужественная, неунывающая – ты позволишь так легко забрать свою жизнь? Да ты просто тряпка и ничтожество в таком случае! Тебя ставят в пример на работе, тобой восхищаются девчонки, да что там душой кривить – мужики не восхищаются, что ли?! А ты сидишь тут и нюнишь, как последняя мямля! А если бы видел отец?»
На Сашку всегда самым лучшим образом действовала самокритика. Она знала, что если начнет распускаться, то через некоторое время просто изведет сама себя и сама себя заставит встрепенуться.
«Так, хватит! – решила она, – нужно делать хоть что-нибудь».
Решив для начала выяснить, где она находится, Сашка, опираясь связанными руками за стену, стала подниматься. Ноги ее дрожали и плохо слушались.
«Ноги хоть тебе не связали, и то радуйся», – удовлетворенно подумала она, ощутив, как потихоньку,
