Если бы она помолчала, мужик и сам пришел бы к такому выводу, а так он упрямо дернул головой и наставительно сказал:
– У нашего старосты дел много, но он всегда находит время для помощи слабым и страждущим.
– Но мы вовсе и не страждем, – в полном отчаянии сказала я. – Мы отлично обойдемся без внимания старосты. Вы же верующий человек, должны помнить Библию. «Творите добро втайне, и вам воздастся явно».
Но, кажется, мужика не устраивала библейская постановка вопроса. Он хотел творить добро так, чтобы староста знал об этом. Иначе может пройти слишком долгий срок между добрым делом и наградой за него. До неба-то путь неблизкий, потому надежней похлопотать самому за себя перед земным начальством.
Мы вошли в обычный сельский дом. За столом сидело несколько человек, из которых только двое выглядели подходящими на роль старосты. Остальные не тянули по возрасту. Слишком молодые и наглые. Все смотрели на нас и молчали. Я потихоньку утверждалась во мнении, что, придя сюда, мы сделали огромную ошибку.
– Что тебе, Дмитрий? – несколько раздраженно спросил высокий, дородный, чтобы не сказать толстый, мужчина в просторной рубахе и спортивных штанах. – Поздно уже. У тебя дело ко мне? И кто эти девочки?
– Вот, – смущенно промямлил Дмитрий, – прибились к дому. Вышли ночью из леса и ко мне, спрашивают, куда попали. Заблудились они, сердце кровью обливается, как подумаю, что с ними могло случиться. Хочу на ночь оставить у себя да накормить.
– Это все? – удивился староста. – Можешь оставить их…
Но договорить старосте не дал его представительный гость. Тот, из-за приезда которого староста не поленился выгнать свою иномарку на улицу. Он нахмурился и пнул старосту под столом ногой.
– …у меня, – почти без запинки закончил староста. – У тебя тесно, куда еще постояльцев брать. Ступай с миром.
– Ну, девочки, – обратился к нам гость старосты, когда разочарованный Дмитрий вышел за дверь, – признавайтесь, кто из вас будет Марина?
При всей своей внешней легкости вопрос поставил нас в тупик. В обычное время мы бы без капли смущения в голосе признались, как и кого зовут, или с такой же легкостью соврали. Но шутить с этим мужчиной почему-то желания не было. На нем хорошо сидел отлично сшитый костюм из дорогущей ткани, на ногах – ботинки, аналог которых я видела в витрине модного бутика, и от нулей в их цене у меня зарябило в глазах. Староста со своим «Фордом» тоже был непрост, но до гостя ему было далеко. Глаза разряженного господина были холодны и недоверчивы. Разговаривать с таким удовольствия мало, все равно не поверит ни одному слову. Роста он был маленького, но по сравнению с ним рослый староста казался недомерком – с таким достоинством держался гость. У него были короткие темные волосы, щегольские усики и холеные руки, украшенные двумя золотыми кольцами тонкой работы. Свой вопрос он задал, ничуть не сомневаясь, что мы тут же падем на колени и возопим о его милости. Но толстокожая Мариша ничего такого не уловила.
– Зачем вам это? – спокойно, но, видимо, недостаточно вежливо, потому что один из парней тут же направился к ней, спросила Мариша.
– Оставь, – негромко приказал гость, несколько покривившись. – Сделаем иначе, – обратился он к нам. – Я скажу, кто я такой, а вы назовете себя. Врать не советую.
– И без представлений ясно, что вы – Елизар. Тот, кто похитил Ирину бабушку и чьи люди пытались убить нас, – выдала ему Мариша на одном дыхании, а я закрыла глаза в полной уверенности, что больше мне не доведется их открыть, что мы сами себя приговорили к высшей мере и винить в этом, кроме самих себя, некого.
Почему-то гориллы не спешили с исполнением приговора. Стоять с зажмуренными глазами оказалось страшнее, чем смотреть в лицо опасности, и я, осторожно приоткрыв один глаз, осмотрелась. Увиденное поразило меня в самое сердце. Елизар улыбался. При этом он отнюдь не напоминал человека, который хладнокровно может приказать убить двух ни в чем не повинных девчушек. Я немного приободрилась и толкнула локтем стоящую рядом Маришу, которая пока держала глаза закрытыми и чувствовала себя явно неважно.
– Садитесь, девочки, – сказал Елизар.
И мы сели, смущенные его неожиданным превращением из кровавого злодея в доброго дядюшку. Нам налили по чашке молока и дали по ватрушке с творогом. Так как кувшин с молоком и ватрушки стояли на столе еще до нашего прихода, то мы отдали им должное без всякой опаски. Если среди присутствующих не было ясновидящих, то они не могли предвидеть наш приход, а стали бы они уничтожать друг друга посредством отравленных ватрушек, когда в их распоряжении, к тому же в изобилии, было огнестрельное оружие. Это представлялось мне делом хлопотным и нерациональным. А оружие высовывалось из внутренних карманов курток парней и оттопыривало их штаны и носки.
– Какие славные девочки! – слащаво пропел староста. – Как же они попали в такую нехорошую историю?
Мы сделали вид, что слишком заняты угощением.
– Будь я молоденькой девочкой, я побоялся бы вставать на пути таких страшных людей. Ведь они могли вас прикончить в любой момент, – продолжал заливаться староста.
Мы немного удивились тому, что он говорит про своих гостей в третьем лице, но это, в конце концов, его дело.
– Вы устали? – заботливо спросил нас Елизар.
«По виду и не скажешь, что он говорит с намеком на вечный покой. Такой лицемер», – подумала я с негодованием.
– Сейчас вы отдохнете, мальчики проводят вас и проследят, чтоб вы отдохнули как следует, – сказал с нажимом староста.
«Ну, негодяи, – возмутилась я про себя, – сначала накормили, обогрели, а теперь отдают нас в руки убийц».
