Последними словами его были: Ныне познах поистине о тебе, отче; яко же слышахом, тако и видехом. Сергий простил земледельца, благословил его и побеседовал с ним душепитательными, утешителъными словесы и отпустил его домой. Эта встреча была для этого поздно прозревшего человека решающей: отныне он имел великую веру в Святую Троицу и в Сергия. Открыть истину и начать жить по ней никогда не поздно. Через несколько лет он пришел к Сергию в монастырь, постригся в монахи и жил несколько лет в покаянии, пока не отошел к Богу.
Во всем этом не было никакого чуда. Был Сергий и была встреча с ним. Но были и чудеса, творимые о Сергии, точнее, которые творит Богъ угодником своим.
Одно из таких чудес было явлено, когда братия умножилась и обнаружился недостаток воды. Вблизи от обители, как сообщает Епифаний, воды вообще не было [314], и приносить ее приходилось издалека; пока Сергий был один, с этим неудобством можно было мириться. Когда положение изменилось, доставка воды стала трудным делом, и это вызывало недовольство. Некоторые из иноков возроптали на Сергия и многократно упрекали его — «Въскую […] не разсужаа, селъ еси на сем месте обитель здати, воде не близ сущи?» — «Аз убо единъ на сем месте хотех безмлъствовати, — отвечал Сергий, — Богъ же въсхоте толику обитель въздвигнути, прославляти святому его имени». Единственный совет братии был: Дръзайте убо въ молитве своей и не премагайте!, и он напомнил, что Бог даже для непокорных евреев источил из камня воду.
Монахи разошлись по кельям, а Сергий, взяв с собой одного брата, вышел из монастыря и углубился в лесную глушь. Проточной воды нигде не было, только в одной канаве было немного дождевой воды. Преклонив колени, преподобный начал молиться [315]. Когда молитва была произнесена и Сергий указал место, внезапно пробился источник, который и доныне всеми видим есть, от него же почерпают на всяку потребу монастырьскую. Так это доныне отсылает к временам моисеевым и соединяет историю святости на Руси со священной историей евреев. Символика пробившегося источника и воды, из него изливающейся, отсылает к идее божественной благодати, в данном случае даруемой месту сему и христианскому люду Руси, и самому Сергию.
«Житие» Сергия отмечает, что от воды этого источника происходят многие исцеления одержимых различными недугами, если они приходят с верой. Те, кто живет в дальних местах, присылают своих людей за этой водой, которой потом кропят больных и которую пьют и получают исцеление. Не бо единъ или два, но много и неисчетенно бываетъ даже и до днесь. И оттоле источникь прозвася Сергиевым именованием до 10 или 15 лет. Сергий же, «разсудная глава», негодовал в связи с этим, говоря: «Яко да никогда же слышу от вас моимъ именем источникъ онъ зовущь. Не бо азъ дах воду сию, но Господь дарова нам недостойным». И именно поэтому и открытие источника там, где его не было, и целительные свойства его воды были чудом, в котором участвовали и рог и Сергий, и, вероятно, отчасти и тот, в ком была сильна вера.
И еще о двух чудесах вслед за этим сообщает «Житие» Сергия: первое — воскрешение отрока молитвами святого; второе — исцеление бесноватого вельможи.
В истории воскрешения отрока мотив великой веры в Сергия — из числа отмеченных. Некий благочестивый человек, живший в окрестностях монастыря и имевший такую веру, страдал оттого, что его малолетний ребенок был тяжело болен и ему грозила смерть. Отец, уповая на Сергия, понес сына в монастырь, надеясь на то, что если ему удастся донести сына до монастыря живым, он выздоровеет. Первая часть задачи была выполнена, но пока отец излагал свою просьбу Сергию, сын его изнемогъши и издъше. Увидев это, отец, всю надежю отложивъ, абие на плачь обратися:
«Увы! […] О, человече Божий! Аз верою и слезами въ безмерной neчали к тебе притекох, надеяся утешениа приати, ныне же вместо утешения множайшую печаль себе наведох. Унее ми бы, яко да в моемъ дому отроча мое умерло бы! Увы мне! Что сътворю? Что сего лютейшии и грешее!»
И пошел приготовить гроб, оставив тело умершего сына в келье.
Святый же умилися о человеце оном, преклонь колене, начатъ молитися о умръшем. И вънезаапу отроче оживе, и душа его възвратися, и начат подвизатися.
Когда отец вернулся со всем тем, что нужно для погребения, Сергий встретил его словами: «Въскую, человече, подвижешися, не добре расмотряа: отроча твое не умре, но живо есть».
Увидев, что сын его действительно жив, отец припал к ногам человека Божиа, благодарение ему въздавааше. Сергий же ему в ответ:
«Прелстился еси, о человече, и не веси, что глаголеши: отрочя бо твое, носящу ти его семо, на пути студению изнемогши, тебе мнится, яко умре. Ныне же в тепле келии съгреявся, мнит ти ся, яко оживе. Преже бо обьщаго воскресениа не мощно есть ожити никому же».
Но отец на радостях продолжал изливаться в благодарениях, ссылаясь на то, что сын его ожил молитвами Сергия. Тот со всей строгостью прервал эти излияния, запретив отцу говорить подобное: «Аще пронесеши сие, всяко отщетишися и отрока конечне лишишися». Отец обещал Сергию никому о случившемся не говорить и вместе с сыном отправился домой. Свое слово он сдержал: млъчати убо не можаше, проповедати же не смеаше, — сообщает «Житие», — но тако бе в себе дивяся, хвалу въздаа Богу творящему дивнаа и преславънаа, «яще видеста, — рече, — очи наши».
Уведено же бысть чюдо сие от иже ученика святаго, — заключает Епифаний свой рассказ об этом эпизоде [316].
Второе чудо, о котором сообщает «Житие», иного рода. Был некий вельможа. Он жил где–то на Волге, на большом расстоянии от Сергиева монастыря. И был одержим бесом, жестоко и непрестанно, днем и ночью, мучившим его настолько, что когда его заковали в цепи, чтобы везти к Сергию, он разрывал железные путы. Даже десять сильных мужчин не могли удержать его; одних он бил, других кусал. Бывало, что он убегал из дома в пустаа места и оставался там, жестоко мучаясь от беса, пока его снова не находили и, связав, не отвозили домой.
Молва о Сергии и о том, что творит Богъ чюдеса его ради (эта формула как бы синтезирует два мнения о субъекте чудотворения: Сергий говорил: «Бог сотворил чудо», народ в тех же случаях говорил, что чудо сотворил Сергий), к тому времени дошла до волжских берегов, и сердобольные люди решили повести безумного вельможу къ человеку Божию (тоже формула, не раз обозначающая в «Житии» Сергия). В пути было много трудностей. Вельможа, беснуясь, велиимъ гласом въпиаше: «Оле, нужда сиа! Камо мя стою водите, мне же не хотящу ни слышати, колми же видети Сергиа отнудь? Възвратите мя пакы в домь мой!». Но его продолжали тащить насильно и были уже недалеко от монастыря, когда он с криками «Не хощу тамо, не хощу! Възвращуся пакы, отнюду же изыдох!» разорвал путы, сковывавшие его, и набросился на тех, кто был с ним. Вопли и крики были так ужасны (они доносились и до монастыря), что казалось, что кричащий лопнет. Обо всем этом сообщили Сергию, который велел ударить в било, и, когда собралась братия, он начал петь молебен за одержимого бесом, и это продолжалось до тех пор, пока больной не стал успокаиваться и его не привели в монастырь. Сергий вышел навстречу ему с крестом в руке и перекрестил его. Беснование началось с новой силой. Одержимый отскочил от того места и при криках «Оле нужда пламени сего страшного!» бросился в находящуюся поблизости лужу. С тех пор он исцеле благодатию Христовою и молитвами святого (другая формула, относящаяся к источнику чудотворения),
