– Отвянь, пожалуйста, а то урою.
Колька взметнул брови.
– Фу-у, как грубо! Ботаник!
Но отстал. А тут звонок оглушительно ударил по ушам, и Лабутин привычно зажал ладонями уши.
– Замонали, – тихо проворчал он. – Глухие тут все, не услышат.
Непонятно, почему, вспомнился отец – как на крик Дениса он равнодушно отмахнулся и ни разу не обернулся на сына. Это воспоминание выжгло слезу, и Лабутин поспешно заморгал: нечего слабость показывать! Подумаешь, отец отвернулся. Родной папа Вальки и Ваньки избивал их, Киру насиловал!.. Так что у Дениса в отношениях с отцом – просто блеск: ни-че-го! Оказывается, это совсем неплохо.
Проскочила математика с новой темой – непонятной, потому что были непонятные предыдущие (а по ней, между прочим, когда-то будут экзамены). Протягомотился русский язык (кому он нужен, Денис писателем становиться не собирается). Проползла литература (вот уж вовсе бесполезный предмет!).
Обед. Денис воспрял духом, не ясно сознавая, почему. Заметил толстую девичью косу, разделяющую спину надвое, и едва скрыл половину волнения.
– Ты чего такой? – спросил его черноволосый Игорь Вострокнутов.
– Какой тебе ещё? – огрызнулся Лабутин.
– Странный…
Догадался, зыркнул по сторонам, придвинулся:
– «Дурь» где-то надыбал?
– Спятил, – убеждённо ответил на это Денис. – Какая в банку дурь?!
– Тебе виднее, – заговорщицки прошептал Игорь.
А Миша Букашечкин солидно одёрнул приставалу:
– Отойди от него. А то шандарахнет, золу от тебя собирать придётся.
– Отчего это он меня шандарахнет? – ощетинился Игорь. – Я ему ничё не сделал.
– От влюблённости, балбес, – ласково сказал Миша.
Игорь разинул рот, а Денис покраснел и шандарахнул и Игоря, и Мишку, чтоб не болтали всякую чушь. Разозлился так, что сел со своим подносом спиной к девчачьему столу и молниеносно слопал свою порцию, не заметив вкуса.
Злобно глядя прямо перед собой, размашисто шагая, он отнёс поднос с грязной посудой на конвейер и, сунув руки в карманы, продефилировал по столовке до дверей с видом полного равнодушия, но стиснув до боли зубы.
В переходе между зданиями он столкнулся с Михаилом Натановичам и пробормотал «Здрасьте». Галайда было начал:
– Денис, я тебе что сказать хотел…
Но тот не остановился, чувствуя, как горят щёки, и боясь сорваться и нагрубить. А хуже того – расплакаться.
В классе он достал из пакета учебник истории и открыл его где-то в середине. Капец, теперь насмешек не оберёшься…
Вдруг перед ним всплыло ясное лицо Серафима. Он словно хотел сказать что-то, но хотел, чтобы Денис догадался сам. Эх, был бы он сейчас рядом! Нипочём были бы насмешки!
Но, в конце концов, Денис устал слыть за слабака. Он сам не постоит за себя? Да запросто постоит! Недаром ведь Серафим был в его жизни. И есть. Даже если не
