рядом, а где-то в других мирах.
И когда в класс стали возвращаться мальчишки, Денис встретил их с поднятой головой.
Щучик подсел к нему, брякнул:
– Enter, ты чё, правда, втюрился?
Денис спокойно выдержал его любопытный взгляд и с достоинством ответил:
– Во-первых, не втюрился, а влюбился. А во-вторых, тебе завидно? Так сам влюбись. А не имеешь такого таланта, так замолкни и кулак грызи.
Улыбнулся широко и, не моргая, впился глазами в глаза Щучика. Тот долго не продержался, отвернулся, пробурчав:
– Да ладно, ладно, чего взъелся. Я шутканул. Влюбляйся себе, сколько влезет. Я-то чё, против, чё ли?
Денис со спокойным достоинством пожал плечами.
Прозвенел оглушительный звонок. Мальчишки расселись по местам и выжидательно уставились на дверь.
Она отворилась и впустила Пугу и странного мужчину с длинными чёрными волосами, схваченными в «конский хвост», с небольшой густой бородой, одетого в строгий деловой костюм – тоже чёрного цвета.
Странный в этом бородаче был и его взгляд – синий, ясный и… добрый. Такой добрый, что его хотелось пить. Такой, будто он заранее полюбил будущих своих учеников, и теперь дарит любовь не за успехи в предмете, а просто так. Будто он не учитель, а отец всем мальчишкам в классе.
Он смотрел и чуть улыбался. У мальчишек сами собой пооткрывались рты.
– Чё за фрукт? – громко прошептал кто-то.
На «фрукта» бородач не обиделся, чуть заметно улыбнулся. Пугинский прищурился на нахала, но вслух его не отметил.
– Представляю вам нового учителя истории, – металлическим голосом, не здороваясь, сказал Георгий Николаевич. – Григорий Сергеевич Небесный.
И, не прощаясь, удалился.
– Вот так фамилия! – не удержался один из учеников, Сергей Деньгин.
Небесный весело кивнул.
– Сам переживаю, – откликнулся он охотно. – И что за фамилия? О чём? То ли, что в облаках витаю, о небывалом фантазирую, то ли мыслью к Богу устремляюсь.
Мальчишки понимающе переглянулись.
– Так вы поп? – догадался Игорь Вострокнутов.
– Поп. А что, у вас попов не жалуют? – улыбнулся Небесный.
– Да ничё, привыкли уже, – успокоил Игорь, и все хихикнули.
– Привыкли? – переспросил Григорий Сергеевич.
– Ага, – встрял Певунец. – У нас тут пацан был, тоже в Бога верил. Молился, просился в церковь сходить. А только Кедраша не пустили, и молиться не давали. Так он втихаря.
– А потом его чуть не убили, – зло добавил Денис. – Еле вон Галайда в больницу переправил. Знаете, нет? Серафим Кедринский зовут.
Григорий Сергеевич внимательно посмотрел на него.
