– Перестань, Влад, – потребовал он. – Слышишь?
– Не слышу, повтори.
Матов толкнул Enterа в руки Кульбы и приставил ладонь к уху.
– Влад. Хватит из себя звёря корчить, – примирительно сказал Серафим. – Чего ты, правда, пристал к человеку? Приказы чьи-то выполняешь, что ли? А свою волю-то куда девал?
Взгляд у Матова остекленел.
– Чё паришь-то? – прошипел он. – Ты чё? Чьи такие-какие приказы? Сдурел? Мы сами по себе, понял, блажной?
Серафим терпеливо разъяснил:
– Во-первых, не блажной, а блаженный. Во-вторых, блаженные – святые. Ты понимаешь, что значит стать святым?
Матов равнодушно пожал плечами:
– А мне пoфигу.
– Тогда зачем говоришь то, чего не понимаешь? Святой человек тот, кто близок к Богу. И не на словах, а на деле, – объяснил Серафим. – Хочешь, потолкуем в сторонке?
– Чего я ещё не толковал с тобой в сторонке? – хмыкнул Матов.
– Так не толковал же. А ты попробуй. Хочешь?
Влад сузил серые глаза.
– Чё мне с тобой толковать? Иди давай отсюда. А то и тебе по макушку достанется.
– Точно, – поддакнул Слава Кульба. – И с довеском. Вот попробуй.
И он ударил Кедринского в челюсть. Только кулак до цели не достал: Серафим мгновенно поставил блок, а затем сделал захват противника. Совершенно деморализованный Славка Кульба хватал ртом видимые в солнечных лучах пылинки и возмущённо вращал глазами.
А Серафим вдруг широко улыбнулся – да так, будто хорошую новость услыхал.
– Да ладно вам, пацаны, чего ругаться? Айда ж в закуток.
– Зачем это?
– А потолкуем.
– Некогда толковать. Уроки скоро, – мрачно сообщил Кульба. – И вообще… Пошёл ты, знаешь, куда?
От отпустил Дениса и зашагал прочь, ворча вполголоса что-то площадное.
– Кедраш!.. Ты смотри! – предупредил злой Матов и исчез вслед за Кульбой.
Enter, не веря спасению, воззрился на Кедринского.
– Они тебя боятся?!
Серафим всё улыбался. Теперь его улыбка освещала Enterа.
– Боятся, как же! – сказал он. – У них чувство страха не такое, как у нас с тобой.
– Как это?
–
