Утверждая, что животные могут мыслить, что им присуще свойство осознания, нельзя избежать вопроса: начиная с какого уровня организации у животных возникает способность к осознанию? Конечно, ответ на этот вопрос связан с пониманием самой природы осознания. И тут сперва уместно поговорить о том, какой смысл мы вкладываем в словосочетание «понимание природы».
Окружающий мир через органы чувств постоянно на нас воздействует, и под этим воздействием мы строим в пространстве памяти «отраженную картину мира». Эта картина может быть поставлена в некое соответствие окружающему миру. Адекватность соответствия определяется тем, насколько то, что смоделировано в «отраженной картине», будет совпадать с тем, что происходит во внешнем мире. Богатство поступающей сенсорной информации и достаточно большая «мощность» человеческого мозга делают «отраженную картину» очень похожей на правду, похожей настолько, что неизбежно происходит «ошибка отождествления». То есть человек начинает относиться к внутреннему миру не как к модели внешнего мира, а как к абсолютно адекватному отражению окружающей действительности. Это подчас приводит к сильной путанице и логическим нестыковкам. Человек начинает искать во внешнем мире объекты, существующие только в его внутреннем мире, или приписывать объектам внешнего мира субъективные свойства. Во внутреннем мире мы даем всему названия, и мы пытаемся понять закономерности внешнего мира, объясняя одни явления через другие.
Всем нам известно понятие «энергия». Мы знаем, что существует множество ее форм. Знаем, что энергия — это способность физической системы произвести определенную работу. Мы знаем, как измерить энергию. Мы знаем, что при переходе из одной формы в другую выполняется закон сохранения энергии. Мы даже помним, как формула Эйнштейна связывает энергию и массу. Но, возможно, не все отдают себе отчет в том, что энергия как объект физического мира — не существует. Да, есть мир, да, есть способность систем производить работу, а вот энергии как некой субстанции — нет. Энергия — просто удобная скалярная величина, позволяющая описывать свойства систем. Но подчас, дав имя, мы в своем внутреннем мире «овеществляем» связанное с этим именем явление.
Внешний мир существует независимо от того, как мы называем его явления, законы природы выполняются независимо от того, понимаем мы их или нет. Но вот в своем внутреннем мире, в результате процесса познания мы выстроили «объясняющие» конструкции, рассортировав явления и увязав их в систему знаний, назвав, ради удобства понимания, одни явления первичными, а другие — следующими из них. Осознание как явление существует, и могут быть описаны некоторые его свойства, доступные нам для наблюдения. А вот попытка описать его через другие явления — пока не удается. Такие явления мы называем первичными. Называем до тех пор, пока не «разглядим» свойств, которые позволят увязать их с другими.
До начала XIX века считалось, что электрические и магнитные явления не связаны между собой. Однако в 1819 году Г. Х. Эрстед обнаруживает, что проводник, по которому течет электрический ток, вызывает отклонение стрелки магнитного компаса, из чего следовало, что некая связь здесь — есть. В 1864 году Дж. Максвелл создает теорию электромагнитного поля, согласно которой электрическое и магнитное поля существуют как взаимосвязанные составляющие единого целого — электромагнитного поля. Позже Макс Планк закладывает основы квантовой электродинамики, в рамках которой принято рассматривать электромагнитное излучение как поток квантов света. Частицей- переносчиком электромагнитного взаимодействия является фотон — квант электромагнитного поля.
Сейчас наши представления об осознании позволяют констатировать, что такое явление существует и что мы воспринимаем его как первичную сущность.
Осознание сопровождает работу мозга. Можно предположить, что это — проявление свойства природы, возникающее на фоне процессов, неразрывно связанных с самой организацией мозга.
Какие процессы сопровождаются осознанием? Операция по рассечению мозолистого тела применялась как эффективное средство лечения в случаях особо тяжелых форм эпилепсии. Роджер Сперри с сотрудниками подвергал таких пациентов, спустя некоторое время после операции, многочисленным психологическим тестам. При этом в левом и правом полях зрения испытуемых помещались никак не связанные друг с другом предметы, так что левое полушарие получало информацию только о том, что располагалось с правой стороны, а правое полушарие — с левой. Если справа предъявлялось изображение карандаша, а слева — чашки, то тестируемый произносил: «Это карандаш», поскольку именно карандаш, а не чашку воспринимала та половина мозга, которая явно отвечает за речевые способности. Однако левой рукой испытуемый выбирал блюдце, а не лист бумаги, считая его ассоциативно более подходящим к чашке. Левая рука находилась «в подчинении» у правого полушария, которое, хотя и не могло оперировать словами, все же было способно производить определенные, довольно сложные и типичные для человека действия...
... Самое поразительное, что при разделении полушарий они ведут себя как две практически независимые индивидуальности, с каждой из которых экспериментатор может общаться по отдельности, хотя общение с правым полушарием носит более примитивный характер и значительно затруднено по сравнению с левым из-за отсутствия речевых способностей. Каждая половина головного мозга может поддерживать связь с другой половиной косвенным путем, например наблюдая за движениями руки, контролируемыми другой стороной, или слыша звуковые «подсказки» (такие как стук блюдца). Но в хорошо контролируемых лабораторных условиях даже эта примитивная связь может быть устранена. Однако от одной половины к другой все же могут передаваться неясные эмоциональные ощущения, предположительно потому, что нерассеченные структуры мозга, такие как гипоталамус, по- прежнему связаны с обоими полушариями.
Возникает искушение задать вопрос: неужели перед нами — два различных индивидуума, обладающих сознанием и пребывающих в одном теле? Этот вопрос вызвал бурную полемику. Одни без сомнений отвечали на этот вопрос утвердительно, другие считали, что ни одна из сторон не должна рассматриваться как полноценная личность. Некоторые утверждали, что общность эмоциональных ощущений может служить доказательством существования только одной личности. Еще одна точка зрения состоит в том, что сознательного индивидуума представляет только левое полушарие, а правое — просто автомат. Этой точки зрения придерживаются те, кто считает речевые способности обязательной составляющей сознания. Само собой, только левое полушарие может убедительно заявить «<Да!» в ответ на вопрос «Обладаешь ли ты сознанием?». Правому полушарию, подобно кошке, собаке или шимпанзе, может быть трудно даже понять отдельные слова этого вопроса, не говоря уже о том, чтобы правильно ответить на него.
И все же пока вопрос остается открытым. В недавних экспериментах, проведенных Дональдом Вильсоном и его коллегами (Вильсон и др. [1977], Газзанига и др. [1977]), при наблюдениях за пациентом с разделенным мозгом (назовем его P. S.), были получены весьма интересные результаты. После операции по разделению полушарий только левое полушарие обладало речью, но понимали речь оба
