обычного сканирования каждый еще должен получить и допуск биологического контроля… Каждый образец имеет свое досье, которое подвергается все сторонней оценке Аналитического Разума. Накапливается информация по всем достижениям и неудачам человека. Упрощенно говоря каждый образец словно копия личности живого человека. Если тот оказывается достойным воином, инженером или ученным… его гены выбираются для Второго Рождения, – вспоминая как он сам слушал слова Учителя с замиранием сердца, Немезис не почувствовал и капли былого трепета. Сейчас все предстало в другом свете. В детских умах, на заре осмысления себя как личности, детям сеялись ростки избранности, выделялась ИХ особенность. Они должны четко понимать, что они избранные, и у них особая цель существования.
– Так все-таки клоны -прошелестел голос Филиици.
– Нет, – резко ответил Немезис, – Мы не копии обычных людей. Мы братья… По генетической карте 'донора' выращивается человеческая особь… биологическая мать на стадии оплодотворения и вместо наследственной цепочки отца, в плод вносится гены Создателя.
Филиция оглушено помотало головой словно не расслышала, отстранилась словно от чумного.
– Вы, вы…не нормальные, у вас нет души, – растеряно присев на лежак, оглядела стены каюты. Как будто среди стальных стен с бардовыми квадратами теплопроводящего пластика найдется подтверждение ее словам. Но там были только голографические проекции рекламных плакатов. Смеющаяся семья, и папа мамы и очаровательного ребенка на фоне личного поместья в лоне диковинного пейзажа, а внизу надпись: 'Пользуйтесь услугами Генетического Контроля Наследственности!'
– Погоди…, – озаренная догадкой, Филиция сказала: – Но получается, что у вас все-таки есть обычные женщины… Ваши матери…
Спустя минуту Немезис тихо ответил:
– Особенности клонирования и быстрая методика взращивания накладывают свои ограничения на долголетие…, – и уже более теплым голосом, исходившим от сердца, прошептал, – Мы не помним даже лиц. Только иногда можем вспомнить ощущения. Но эта тема не одобряется Учителями…
Увидев несказанные слова на лице великана, Филиция прониклась сочувствием. В миг очутившись рядом, попыталась обхватить великана руками.
– Бедненький…, как же тебе досталось от жизни. Ни материнской любви, ни тепла родного человека…
Слова зазвучали полушепотом, руки словно щупальца проникли под обводы бронечешуи. Ловкие пальчики уже проделавшие раз подобное, нащупывали пазы механических креплений, а голос все продолжал горячо шептать, все больше завлекая сознание Немезиса в омут разгоравшейся страсти.
Поддаваясь напору женщины, чьи касания начинали сводить с ума, Немезис безвольно застыл, и чувствуя как контроль над телом растворяется во всеохватывающем потоке желания, медленно опустился на колени.
– Дурашка, мне нужен только ты… такой какой есть. Видеть тебя каждый миг, ощущать рядом твое дыхание… Пока еще жива.
Со щелчком откинулась грудная пластина брони, и уступая напору рук, словно бетон уступал напору зелени, все проникающие руки Филиции коснулись груди, и с губ Немезиса сорвался полустон.
Возвращаясь на крейсер, Немезис установил автопилот. О том что бы управлять катером да в таком состоянии, не могло быть и речи. Все тело горело так, словно побывало в недрах звезды, а сознание бросало то в опасное беспамятство, но возносилось не бывалые высоты блаженства. Пребывая в плену воспоминания, Немезис и не помнил, как состыковался с крейсера, и как очутился в кресле штурмовика. Только холодное касание штырей слияния, с мягким шелестом вошедших в затылок вернуло чувство реальности.
Пелена спала и мир заиграл в холодных красках виртуальности. Очутившись в сплетении энергетических нитей, Немезис привычно оглянулся. Ажурное сплетение коммуникационных каналов, что придавали контуру штурмовика сходство с гнездом невиданного паука, сейчас искрились требовательными багровыми всполохами. Слишком много времени он все оставил без присмотра и теперь накопилось много информации которая требовала личного, его решения…
Спустя только несколько часов, заполненных срочными мерами по корректировке строительства, расчетами новых энергетических контуров для крепости, да подготовкой капсул со спящими колонистами к спуску на поверхность, Немезис смог добраться до личного послания от торговца.
Не тратя время на формальности, Мастер Крафт настойчиво требовал личного посещения лагеря экспедиции. Находки требовали осмысления и принятия принципиальных решений.
Ступая на бетон посадочной полосы, Немезис оглядел площадку. Лагерь экспедиции бесцеремонно распластался посреди вековых деревьев. Опаленные стволы гигантов еще виднелись по периметру ограждения, но и те уже скрывались буйными побегами растений. Будто вечно голодные к солнечному свету, всевозможные кустарники и лианы на перебой тянулись к изумрудному светилу, но не переходили вспаханную полосу. Сотворенная лопастями строительных киборгов полоса, чернела землей с вкраплениями химикатов, что по инструкции должны были обезопасить лагерь от натиска сверх живучей флоры планеты, но видимо не рассчитали концентрацию химикатов, то ли не учли живучесть местных образцов. Вместо положенных десяти метров, полоса нарушалась сразу в нескольких местах и доходила максимум до трех а то и двух метров.
– Так эту заразу ни чем не возьмешь, – проследив за взглядом Немезиса, простоватый сержант из встречного караула, устало покачал головой, – чем мы только не травили… а она зараза, ковром стелится, а на ней все остальное начинает расти как на дрожжах.
Медблок собрал образцы местной микрофлоры, проанализировав агрессивный формы составил рецепт прививок, и заработал серей шипящих инъекций. Слегка поморщившись, отсчитывая десятую секунду без остановочной работы пневматики, Немезис уважительно хмыкнул. Таких продолжительных инекций за всю жизнь он встречал всего на двух планетах, и то, те были сплошной клоакой болотного царства, а здесь.
Втянув лепестки шлема, Нмезис глубоко вдохнул. Буйство запахов ворвалось с ошеломительным напором. Ароматы цветущей зелени, пряные запахи какой то пыльцы, и неизменная влажность тропиков, сверху прессовалась специфическим запахам.
– Бинарная смесь ото-напалма? – спросил Немезис, оглядываясь на сержанта.
– Ага, только она и спасает, и то…на сутки едва хватает.
Непрерывно оглядываясь сержант, отдавал команды десантникам, что растянулись цепью, образовывая живой коридор по которому ему нужно было добраться до бетонного купола. Присматриваясь к напряженным позам, и внимательным поворотам импульсников, что щупали стены джунглей в ожидании опасности, Немезис сказал:
– Сержант, доложите обстановку.
Заслышав командные нотки, сержант подобрался и уставным басом за рапортовал:
– Мой адмирал, на вверенное мне подразделение, несет караул на месте посадки экспедиции уже более двух недель. За время охранения случаев организованного нападения не фиксировалось, но насчитывается одиннадцать случаев прорыва периметра…
– Суть сержант, – перебил Немезис, поморщившись от обилия формальностей, – кто, когда, и что принято для предотвращения…
– А что принимать, с мелочевкой мы и ручным вооружением справляемся…, – отозвался сержант, шагая рядом, пытался не отстать от Немезиса. Указывая на свежие сегменты энергетической ограды, отблескивающей свежими рубцами сварки, – вот есть пара уродливых тварей. Тупые как приклад импульсника, ни чем их не проймешь. Отстреливали по четверти гребаной туши, а она как перла так и прет, как танк…
Остановившись, Немезис оглядел участок. Широкая полоса из поваленных деревьев, тянулась на сколько хватало глаз. Но одна особенность сразу же бросилась в глаза. Среди поваленных стволов и бурелома не было ни одного векового великана, а значит просека настоящая тропа, что сформировалась не за одну сотню лет, и переучить животное обходить опасное место, да еще за такой короткий срок, задачка непосильная людям.
